От рубил до нанороботов. Мир на пути к эпохе самоуправляемых систем (История технологий и описание их будущего).

Очевидно, что многие из достижений медицины будут продвигать нашу цивилизацию к состоянию, когда все больше людей смогут жить не иначе как став частичными киборгами.

С другой стороны, это вызывает определенную и обоснованную тревогу. И мы (в отличие от ряда футурологов, как уже подчеркивалось во Введении) не считаем, что киборгизация – безусловное благо. Скорее это вынужденная необходимость, к которой нужно, однако, относиться с должной осторожностью. Частичная киборгизация, не затрагивающая самих основ человеческого, биологического бытия, – это направление прогресса. Стремление к полной киборгизации – опасная фантазия[2].

В случае острожной и взвешенной политики кибернетическая революция в указанном плане помощи людям, имеющим проблемы с функционированием тех или иных подсистем, может сделать более реальной возможность не просто долгой, но активной жизни. А это вряд ли осуществимо без значительной помощи ослабевшим в результате старости и других причин органам и частям тела. В конце концов, очки или контактные линзы, искусственные зубы и кости, слуховые аппараты, искусственные кровеносные сосуды и сердечные клапаны, а также многое другое позволяют жить и работать сотням миллионов людей, которые от этого не перестают быть людьми. То же самое справедливо и в отношении более сложных систем и функций. Однако мы полагаем, что всякого рода идеи относительно того, что когда-нибудь человеческое тело будет полностью заменено небиологическим материалом, а от человека останется только мозг или поддерживающие сознание органы, являются фантазиями чистой воды. И они никогда не исполнятся при любом развитии техники[3].

Вот характерная цитата, странная логика которой удивляет, поскольку люди, пишущие это, кажется, не понимают разницы между технической и биологической формами материи. «И если бы наш мозг состоял из чипов, а не биологических молекул, то это и означало, что мы получили бессмертие. И тогда наше биологическое тело нам стало бы тяжким бременем. Оно мерзнет, страдает от жары, нуждается в одежде и уходе, легко повреждается. Куда удобнее иметь стальные руки и ноги, обладающие огромной силой, нечувствительные к холоду и жаре, которым не нужны пища и кислород. И даже если они и сломались, то не жалко, – купим и вставим новые, еще лучше и современнее. Может показаться, что у человека, получившего бессмертие, собственно говоря, в человеческом понимании, от человека ничего не осталось. Но у него осталось самое главное – его сознание, память, представления и привычки, то есть все то, что заложено в его мозгу. Внешне ему можно придать тот же человеческий и более изящный облик. Например, красивое молодое лицо, стройную фигуру, нежную атласную кожу и т. п. Более того, этот облик можно менять по желанию, в соответствии с модой, вкусом и представлениями о красоте самого индивидуума. Мы тратим гигантские средства на медицину. Если бы мы тратили хотя бы десятую часть этих денег на развитие электроники, то получили бессмертие уже в ближайшем будущем» (Болонкин 2000). На разных сайтах (см. Введение) сегодня можно легко найти сообщества людей, свято верящих в аватаров и прочий «прогресс». Р. Курцвейль нередко выступает как некий пророк такого бессмертия и «апологет грядущей киборгизации человечества» (см., например: Курцвейль 2003; Kurzweil 1999). При этом он, как это нередко бывает с очень одаренными людьми, сочетает в себе острый ана-литический ум, умение увидеть очень важные тенденции со странными убеждениями, которые находятся в явном противоречии с очевидными научными истинами. Такими, например, что есть предел изменению биологической материи, что у живого существа во многом принципиально иные способы управления, чем у технических средств, что линейные экстраполяции работают только до определенной степени. И т. п. Также вполне можно согласиться с Ф. Фукуямой (2004) по поводу необоснованности прогнозов Г. Моравека [Moravec 1999] и Р. Курцвейля [Kurzweil 2002] о том, что машины, достигнув должного уровня сложности, получат и такие человеческие свойства, как сознание. Он верно замечает, что, во-первых, никто еще и близко не подошел к объяснению, как может случиться такое, чтобы машина могла получить биологические свойства (поскольку наши качества прежде всего имеют биологическую базу [см. также: Свааб 2014]). А во-вторых, еще далеко не понятно, почему эмоции начали существовать в биологии человека (и, добавим, еще ранее среди его предков).