От рубил до нанороботов. Мир на пути к эпохе самоуправляемых систем (История технологий и описание их будущего).

Оседлость части палеолитических охотников-собирателей, разумеется, надо понимать как весьма относительную, поскольку они обычно имели какое-то число сезонных перекочевок, так что в течение года могли переходить несколько раз из лагеря в лагерь. Частичная оседлость охотников в чем-то могла напоминать ситуацию при некоторых видах отгонного скотоводства, когда люди часть года жили в относительно постоянном поселении (но речь не идет о круглогодичной оседлости). Поэтому о социумах палеолита можно говорить лишь как о более оседлых, чем многие мезолитические охотничьи социумы, перекочевки которых в целом были более частыми, жилища – менее постоянными, а группы – меньшими по размерам (см., например: Soffer 1985; де Лаат 2003; о палеолитических жилищах см. подробнее: Деревянко и др. 1994: 217–221). Но и среди земледельцев, кстати говоря, также было много социумов, с той или иной регулярностью менявших место жительства (при перелоге, подсечном земледелии и т. п.). Так, В. О. Ключевский говорил о русском крестьянине еще начала XVI в., что он был по натуре кочевником.

С другой стороны, если вдуматься, могли ли об­щественное сознание (включая религиозные представления), социальные нормы и многое другое (даже более или менее развитый язык) появиться, если бы люди не жили какое-то достаточно длительное время относительно стабильно (пусть с сезонными перекочевками и экспе­дициями отдельных партий), а постоянно кочевали бы малы­ми группами? Сомнительно.

Выработка этого социального и являлась главным на первых этапах присваивающей первобытности. А некоторый излишек пищи создавал условия для роста культуры и социальности. Свиде­тельство тому – великолепные очень древние пещерные рисунки. Успешная загонная охота могла периодически давать изобилие в стойбищах (это не исключает, конечно, и времен­ных голодовок). А вместе с изобилием (и оседлостью) насту­пают праздность, веселье, возможность кормить носителей знаний, верований, умений и развлечений, а также старых или больных, рожать больше детей. Как мы увидим ниже, переход к более подвижному образу жизни и делению на мелкие группы произошел в результате исчезновения крупной дичи и перехода к охоте на среднюю и мелкую дичь, что случилось уже в мезолите.

Длительные периоды достаточно обильной охоты зало­жили прочные основы эгалитарности (равноправия), без чего, впро­чем, первобытные коллективы не выжили бы. В подобных объединениях людей не было институционализированных различий в зависимости от того, в какой семье они родились или каким имуществом владели. Поэтому глав­ными признаками неравенства являлись поло­вые и возрастные различия, а несколько позже (по мере развития социальных отношений) также отношения родства и свойства. Не менее важным был приобретенный с помощью личных качеств (ум, сила, хит­рость и т. п.) и заслуг статус (авторитет, общественная должность). Все эти характеристики и определяли место индивида в коллективе (который неизбежно был группой родственников), его права и обязанности. Таким образом, тип социальной организации обществ этой формации можно назвать родственно-поло­возрастным.