От рубил до нанороботов. Мир на пути к эпохе самоуправляемых систем (История технологий и описание их будущего).

Часть 1. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ: ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ

Глава 2. История технологий: охотничье-собирательский принцип производства


даже общине могли быть особыми и зависели от разных причин (в том числе от типа хозяйствования и методов охоты, рыбной ловли). Где-то охотник получал лучшую долю, где-то – худшую. Таким образом, наиболее сильные, энергич­ные и удачливые люди не имели равноценной своему вкладу доли. Следовательно, можно говорить об отчуждении труда и личности производителя первобытным коллективом с помощью обычаев, традиций и запретов, требований помощи, подарков, услуг, поддержки в конфликтах родичей и соплеменников. Все это в значительной мере уменьшало стимулы или возможности членов коллектива к увеличению производства и накоплению излишков.

С началом использования лука и других способов охоты, которые позволили перейти к добыванию пищи малыми группами, существенно меняются и правила распределения в сторону большего учета «трудового вклада» (см., например: Куиличи 1969: 329). Лучшая приспособляемость и специализация обществ вела к развитию уже имевшихся половозрастных разделения труда и неравенства. Последнее часто выражалось в том, что женщинам и мо­лодежи было запрещено употреблять некоторую (наиболее ценную, редкую или вкусную) пищу, участвовать в общественных и религиозных де­лах. Мужчины сред­них лет в каких-то обществах могли работать меньше, а получать больше, чем молодежь (Кабо 1986: 89, 122–123, 152–153 и др.). Но в целом неравенство не носило чрез­мерного характера, поскольку его рост тормозился слабыми возможностями для хранения и накопления благ. По мере технических инноваций происходят изменения и в типе отчуждения, в котором появляются новые моменты: изменение правил распределения, возможность накопления престижных благ и их раздачи.

Предпосылки для перехода к новому принципу производства

На пятом и шестом этапах для нас особенно интересны народы – собиратели урожая как потенциально более прогрессивная ветвь развития. Эти народы собирали в определенный период в большом объеме урожай дикорастущих растений (одного или нескольких), складывали его на хранение, и этого основного вида пищи, заготовленного в небольшой период, им хватало на весь год или на сезон до следующего урожая. Соответственно они были более оседлыми, чем охотники и обычные собиратели, так как жили вблизи соответствующих мест произрастания нужных им растений. Такое собирательство могло быть очень продуктивным (см., например: Липс 1954; Антонов 1982: 129; Шнирельман 1989а: 295–296)[17]. Использовались самые разные растения: водяной рис, дикие злаки, саговая пальма, тропические плоды и корнеплоды, даже желуди. Разумеется, охота и другие виды деятельности сохра­няли свое значение. Народы – собиратели урожая изобрели много орудий и приемов труда, которые позже перешли к земледельцам: серпы и жатки, зернотерки, печи и выпечку теста, емкости для хранения зерна и муки, приемы ирригации и агрономии и др. (см.: Липс 1954). Они в какой-то степени начинают ухаживать за дикорастущими растениями (например, поливать их, пропалывать сорняки и т. п.). Такие приемы известны даже охотникам (Шнирельман 1983:

[17] «…В Галилее в дождливый сезон дикий эммер и ячмень дают урожай 500–800 кг с га. В Турции, пользуясь орудиями древних форм, исследователи за 1 час собирали до 1 кг зерна. Они подсчитали, что семья из четырех че­ловек за три недели такой работы могла собрать тонну зерна» (Антонов 1982: 129).