Участие Ирана в евразийских интеграционных проектах как важный ас-пект внешней политики страны в условиях формирования нового миропо-рядка

скачать скачать Автор: Ходунов А. С. - подписаться на статьи автора
Журнал: История и современность. Выпуск №1(55)/2025 - подписаться на статьи журнала

DOI: https://doi.org/10.30884/iis/2025.01.05

Ходунов Александр Сергеевич – младший научный сотрудник Центра изучения стабильности и рисков Национального исследовательского университета «Высшая школа эко-номики». E-mail: nalim13s@mail.ru.

В настоящее время происходит интенсивное переформатирование мирового порядка, что сопровождается переходом к многополярному миру, где Запад становится лишь одним из центров силы. В условиях глобального разлома значительно возрастает роль крупных региональных стран, таких как Иран. В статье рассматривается политика Ирана по активизации сотрудничества с незападными международными организациями, участвующими в формировании многополярного мира. Иран
в рассматриваемый период начал активизировать политическое и экономическое взаимодействие вначале с ШОС, а затем с ЕАЭС и БРИКС, что было поддержано его союзниками, прежде всего Россией и Китаем.
В результате Иран добился членства в ШОС и БРИКС и тесного торгово-экономического взаимодействия с ЕАЭС. Иран стремится таким образом ослабить негативное влияние западных санкций, привлечь необходимые инвестиции и продолжать проводить независимую политику. Присоединение Ирана к рассматриваемым организациям происходит
в контексте активизации ирано-израильского противостояния как борьбы двух наиболее ярких «полюсов» на Ближнем Востоке.

Ключевые слова: Иран, новый мировой порядок, многополярный мир, Шанхайская организация сотрудничества, Евразийский экономический союз, БРИКС, Россия, США, Израиль, «Хезболла».

The formation of a New World Order

Khodunov A. S.

Currently, there is an intensive reformatting of the world order, accompanied by a transition to a multipolar world, in which the West is becoming just one of the centers of power. Within the context of the global rift, the role of large regional countries such as Iran has been significantly increasing. This article examines Iran's policy of intensifying its cooperation with non-Western international organizations that are involved in shaping the multipolar world. During the period under review, Iran began to intensify political and economic cooperation, first with the SCO, and then with the EAEU and the BRICS, which was supported by its allies, primarily Russia and China. As a result, Iran has achieved membership in the SCO and BRICS and close trade and economic cooperation with EAEU. In this way, Iran seeks to weaken the negative impact of Western sanctions and attract the necessary investments, and continue to pursue an independent policy. Iran's accession to these organizations is taking place in the context of the intensifying Iranian-Israeli confrontation as the struggle between the two most striking “poles” in the Middle East.

Keywords: Iran, new world order, multipolar world, Shanghai Cooperation Organization, Eurasian Economic Union, BRICS, Russia, USA, Israel, Hezbollah.

Введение

Сложившийся после распада СССР мировой порядок, основанный на доминировании США и поэтому иногда называемый Pax Americana, в последние годы подвергается все более быстрой эрозии и ослаблению. Как и всегда в мировой истории, переход от старого порядка к новому сопровождается резкой активизацией вооруженных конфликтов: появляются новые конфликты, и одновременно обостряются, казалось бы, уже забытые старые. По большей части таким разрушительным конфликтам при изменении мирового порядка оказываются подвержены слабые, неустойчивые и внут-
ренне расколотые государства и регионы (см.: Гринин 2015, 2023). Среди таких регионов можно выделить Балканы, Сахель и особенно Ближний Восток. Причем при нынешней трансформации миропорядка особенно серьезно страдают население и социально-эконо-
мическая инфраструктура арабских государств Ближнего Востока, чего не наблюдалось в такой степени в предыдущих случаях смены миропорядка. Крайне ожесточенные и интенсивные боевые действия с применением тяжелой артиллерии и авиации со стороны как внутренних акторов, так и внешних агрессоров (например, США) частично или полностью стерли с лица земли множество когда-то процветавших городов и деревень в Ираке, Йемене, Ливии, секторе Газа, Сирии и Судане, в одночасье разрушив результаты труда многих поколений и погрузив в нищету десятки миллионов людей, которые превратились в беженцев, потерявших родные дома, имущество и стабильную работу; к тому же миллионы людей безвозвратно подорвали здоровье и потеряли своих родных и близких
(о революциях и гражданских войнах в арабских странах на современном этапе см., например: Гринин и др. 2016; Grinin, Korotayev 2022; Barmin 2022; Issaev et al. 2022).

Сегодня даже Африка как наименее развитый регион мира постепенно (хотя и не без проблем и с достаточно низкого старта) сокращает свое отставание от развитых стран (см.: Гринин, Коротаев 2024). А когда-то среднеразвитые государства Ближнего Востока, которые при отсутствии военных конфликтов сегодня вполне могли бы вплотную приблизиться к развитым странам по уровню доходов и социального развития (Ливия, Сирия, Ирак), в настоящее время оказались отброшены на много десятилетий назад. Многие их крупные города (Бенгази, Алеппо, Хомс, Мосул) превратились в руины, когда-то богатые и перспективные сельскохозяйственные районы – в сожженные и опустевшие территории, а уровень жизни и обеспеченности услугами многих разрушенных войной регионов в них близок к показателям наименее развитых стран мира.

Также нынешняя трансформация мирового порядка характеризуется резким усилением роли различных незападных блоков, объединений и международных организаций, что сопровождается стре-мительным усилением стран третьего мира в экономическом и особенно демографическом аспекте, а их политическое влияние, хотя и увеличивается, пока явно уступает экономическому и демографи-ческому весу (Гринин и др. 2024). Одним из наиболее активных интеграционных объединений, быстро растущим экономически и расширяющим свое членство, является БРИКС, организация, созданная летом 2006 г. и к настоящему моменту принявшая в качестве полноправных членов три значимые и влиятельные ближневосточные страны: Египет, Иран и Объединенные Арабские Эмираты. Одновременно, при усилении сотрудничества крупных ближневосточ-ных стран (таких как Иран, Турция и Саудовская Аравия) с ключевыми странами – членами БРИКС – Россией и Китаем, интенсивность вооруженных конфликтов на Ближнем Востоке, особенно в Западной Азии, значительно снижалась (вплоть до активного вступления Израиля в региональные войны в октябре 2023 г.). Следует также подчеркнуть, что в процессе трансформации нынешнего миропорядка, что подразумевает ослабление влияния Запада в традиционно важных для него регионах, в том числе на Ближнем Востоке, освободившееся место занимают не только глобальные сверхдержавы, но и крупные региональные игроки, которые усиливаются настолько, что начинают проводить в значительной степени независимую политику (Васильев и др. 2019). К ним относится в том числе и Иран, о котором пойдет речь в настоящей статье.

Позиция Ирана в регионе в последние десятилетия в условиях трансформации миропорядка

Место Исламской Республики Иран (ИРИ) в формирующемся новом мироустройстве, по всей видимости, будет возрастать со вре-менем, особенно если Ирану удастся сохранить политическую стабильность и решить некоторые острые внутренние проблемы, такие как постепенное падение популярности правящей власти, инфляция, безработица, недостаток инвестиций и низкие темпы роста производительности труда в экономике, экологические проблемы
и др. (о проблемах Ирана на современном этапе см., например: Fa-thollah-Nejad 2020; Дунаева и др. 2022). Ведь Иран является одной из стран, наиболее заинтересованных в сломе нынешнего миропорядка. Еще начиная с Исламской революции 1979 г. Иран активно боролся против существовавшего тогда двухполюсного миропорядка, выступая как против западного империализма во главе с США, так и против коммунизма во главе с СССР; впрочем, наибольшую угрозу иранские власти видели именно в лице США. Противостояние (хотя и непрямое) с обоими главными полюсами Мир-Системы легло тяжелым бременем на недавно возникшее исламское правительство: Иран практически в одиночестве, получая недостаточно большую помощь и при многократно обвалившихся доходах, во-семь лет отражал агрессию Ирака, которому активно помогали оружием и кредитами как западный блок и поддерживавшие его арабские режимы в регионе, так и, хотя и в меньшей степени, страны коммунистического блока (Ходунов 2023; о ходе ирано-иракской войны см.: Алиев 2002: 643–673).

После падения коммунистической системы и формирования однополюсного миропорядка под руководством США Иран продолжал бороться и против него, хотя и с разной интенсивностью,
в зависимости от политических убеждений своих президентов. Так, при правлении ультраконсерватора Махмуда Ахмадинежада (2005–2013 гг.) борьба против США на всех уровнях, от риторики и до реальных действий в регионе, была гораздо более ощутимой, чем, например, при реформаторе Мохаммаде Хатами (1997–2005 гг.), который, наоборот, предпринимал попытки сблизиться с США и особенно с Евросоюзом, хотя они в значительной степени сдерживались правящим консервативным духовенством, которое относится к Западу с недоверием. Так, например, М. Хатами в январе 1998 г. в интервью CNN сделал заявление о готовности начать диалог
с США, что помогло бы привлечь иностранные инвестиции в иранскую экономику и установить связи с американскими деятелями науки и культуры. Однако Верховный лидер (рахбар) Али Хаменеи в ноябре того же года категорически отверг возможность официальных и даже неофициальных контактов с этой страной. С осуждением попыток наладить мосты с США выступили и 130 консервативных депутатов иранского Меджлиса (всего на тот момент было 270 депутатов), что вынудило Хатами взять свои слова обратно (Ульченко, Мамедова 2006: 157–158). Впрочем, в отдельных случаях (устранение режима Саддама Хусейна в Ираке) интересы Ирана и США в регионе в значительной степени совпадали.

Начиная с 2012 г. Иран активно включился в противостояние Западу и прозападным группировкам на Ближнем Востоке военным путем на территории Сирии. На сей раз основную роль в этой борьбе играли скорее не иранские войска, а проиранские шиитские формирования, собранные преимущественно из шиитов Ирака, Афганистана и Пакистана, а также из некоторого числа добровольцев – граждан Ирана. Возглавлялись они офицерами элитного подразделения иранской армии – Корпуса стражей Исламской революции (КСИР). В сирийской гражданской войне, а позднее в противостоянии запрещенной в РФ группировке ИГИЛ в Сирии и Ираке КСИР и проиранские формирования сыграли очень важную роль, помешав падению правительства Башара Асада и освободив от терро-
ристов значительные территории этих двух стран (Сажин 2017: 106–107).

На территории Сирии проиранские формирования и особенно офицеры КСИР столкнулись с систематическими авиаударами со стороны Израиля, к которому исламское правительство Ирана традиционно относится крайне враждебно, не признавая право на существование этого государства и считая его колониально-поселен-
ческим проектом Запада по порабощению Ближнего Востока (о вос-
приятии Израиля Верховным лидером Ирана см.: Xāmeneyi 1999). Начиная с 2024 г. ирано-израильское противостояние резко активизировалось, что можно воспринимать как отражение текущих глобальных процессов, в которых Запад активно борется с не-Западом.

На Ближнем Востоке Израиль очевидно выступает в качестве части западного мира, как в политическом и военно-экономичес-
ком, так и в значительной степени в культурно-цивилизационном отношении. Израилю покровительствуют страны Запада, особенно США, защищая его в ООН и оказывая ему серьезную военную помощь. Израиль обладает технологически развитой экономикой, мощ-ным военным потенциалом и обеспечивает своим гражданам очень высокий уровень жизни. Предки значительной части израильтян много веков проживали в Европе, и сегодня, несмотря на определенное культурное своеобразие, политические и трудовые ценности, социально-экономические индикаторы и законодательство Израиля очень близки к западноевропейским; в то же время израильская наука и военная сфера чрезвычайно тесно связаны с США (To-vias 2007; Дубровина 2016).

В то время как Иран не приемлет западного доминирования в ре-гионе и находится под сильным экономическим давлением западных государств, сама иранская политика не нацелена на прямое столкновение с США и часто характеризуется прагматичностью, осторожностью и поиском компромиссов, особенно при президентах-реформаторах и центристах, но без отступления от своих главных целей (Дунаева 2017). Что касается культурных особенностей, то в целом иранское общество по своей культуре, обычаям, религиозности, социально-психологическим особенностям и ценностям представляет собой пример ближневосточного исламского общест-ва и очевидно принадлежит к исламской цивилизации (правда, с су-щественными особенностями, обусловленными доисламским культурным наследием). Хотя секуляризованный, прозападный и отошедший от традиционной культуры слой населения быстро растет численно и становится все активнее и непримиримее по отношению к правящей власти и традиционному наследию страны (см.: Филин, Ходунов 2019).

Последняя фаза борьбы Ирана с Западом за региональное влияние пришлась на его интенсивное взаимодействие с крупными блоками евразийских государств: Иран к настоящему времени является членом ШОС и БРИКС, а в будущем не исключено и полноправное членство страны в ЕАЭС. В дальнейшем будет рассматриваться процесс присоединения Ирана к данным организациям и последствия этого процесса для усиления роли иранского фактора в регионе на фоне активно происходящего ирано-израильского противостояния (правда, это противостояние в основном идет скорее силами союзных Ирану группировок, а непосредственно иранские войска в нем активно не участвуют, по крайней мере на данном этапе).

Иран и евразийские интеграционные проекты в 2000–2010-е гг.: медленное, но уверенное сближение

В 1980-е гг. Иран в своей внешней политике последовательно придерживался лозунга «Ни Запад, ни Восток, исламская республика» (перс. На шарки́, на гарби́, Джомхури́-йе эслāми́), который подразумевал отказ от тесной интеграции в какие-либо блоки политического характера с участием сверхдержав, а также отражал стремление сформировать вокруг Ирана собственный, исламский центр силы мирового масштаба. Одним из последствий такой политики стало желание «экспортировать» Исламскую революцию
в соседние страны, особенно во враждебный Ирак (Алиев 2002).
В 1990-е гг., впрочем, внешняя политика Ирана стала более умеренной, и иранские власти посвятили свое внимание прежде всего решению внутренних проблем страны, хотя и в этот период иногда наблюдалась значительная внешнеполитическая активность, особенно на Балканах, но уже не в виде «экспорта революции», а в виде помощи «обездоленным» мусульманам, страдающим от военных действий. Внешнеполитический нейтралитет страны тогда сохранялся (Ходунов 2023).

В начале 2000-х гг., при президентстве М. Хатами, Иран проявил интерес к недавно возникшей Шанхайской организации сотрудничества, стремясь укрепить отношения с культурно близкими странами Центральной Азии, которые тогда составляли большинство членов ШОС, а также с Россией и Китаем как важными для Ирана сверхдержавами. В 2004 г. Иран подал заявку на присоединение к ШОС, и уже в июле следующего года был принят в качестве наблюдателя (Мамедова 2011). Однако сближение с наднациональными незападными организациями тогда еще не было в приоритете для Ирана (впрочем, и сами эти организации тогда только начали появляться и еще не проявляли себя активно). При М. Хатами Иран рассматривал взаимодействие с ШОС лишь как часть многовекторной политики, но не как главное внешнеполитическое направление, и при этом активно сближался в торгово-экономичес-
ком и отчасти политическом плане с Евросоюзом, что отражало стремление правивших тогда реформаторов открыть страну миру, прежде всего – Западной Европе в надежде, что сближение с ней поможет Ирану резко ускорить социально-экономическое развитие. В результате экспорт Ирана в страны Евросоюза достиг 5 млрд долларов, из них более 80 % составляла нефть, а многие европейские нефтегазовые компании ради возможности работать с Ираном нарушали санкции США, введенные в 1996 г. против иранского неф-тегазового сектора (Трофимов 2003).

Следующий президент М. Ахмадинежад был намного более негативно настроен по отношению к Западу и проявил бóльшую заинтересованность, чем предыдущая администрация, во взаимодействии с евразийскими организациями. М. Ахмадинежад впервые принял участие в заседании глав стран – членов ШОС в 2006 г. В результате усиления давления Запада и ООН по поводу иранской ядерной программы Иран старался активно взаимодействовать с ШОС, чтобы получить ее защиту и одновременно стать одним из лидеров этой региональной организации. Однако при этом президенте Ирану не удалось достичь существенных практических результатов в данном направлении (Филин и др. 2019).

Сменивший М. Ахмадинежада в президентском кресле центрист Хасан Роухани (2013–2021 гг.) также проявил большой интерес и активность по отношению к этому аспекту внешней политики. Особенно серьезные шаги были сделаны после восстановления и даже усиления экономических санкций со стороны администрации Д. Трампа в 2018 г., после чего, по всей видимости, иранская политическая элита в значительной степени разочаровалась в возможности долгосрочных договоренностей с Западом и приняла решение ориентироваться на гораздо более дружественные Ирану страны Евразии с целью снизить санкционное давление. Так, Иран поставил цель сблизиться с Евразийским экономическим союзом,
в котором главную роль играет Россия. Уже в мае 2018 г. было достигнуто соглашение о создании временной зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС, которое начало функционировать через полтора года, в октябре 2019 г. Однако на этом этапе таможенные пошлины были сокращены лишь для 50 % объема взаимной торговли между Ираном и странами – членами ЕАЭС. Иран получил преференции по своим традиционным не-нефтяным экспортным товарам: овощам, фруктам, сухофруктам, коврам и др. (Кузьмина 2019).

Иран в тот период также активизировал свои усилия по вступлению в Шанхайскую организацию сотрудничества. Россия в 2016 г., после снятия санкций ООН с Ирана, на официальном уровне поддержала это стремление Тегерана (Латухина 2016). Однако тогда противодействие оказал Таджикистан – персоязычная страна, весьма близкая Ирану по культуре. Причиной стали предполагаемые контакты Ирана с оппозиционной Партией исламского возрождения Таджикистана (запрещена в РФ), которую таджикское правительство обвиняет в террористической деятельности, а также тесные связи Таджикистана с враждебной тогда Тегерану Саудовской Аравией. Однако в последующие годы противоречия были сняты, и Таджикистан, наряду с остальными странами, поддержал членство Ира-на в ШОС (Потапов 2022: 44–45).

Иранские эксперты в большинстве своем поддержали активизацию отношений Ирана с ШОС. Они указывают, что вступление Ирана в эту организацию дает стране большие возможности для сотрудничества в области торговли и транспорта, чтобы восстановить подверженную санкциям экономику, обеспечивает выход из региональной изоляции, а также страны – члены организации совместными усилиями помогут Ирану в борьбе с факторами нестабильности. Немаловажно, с их точки зрения, что активное взаимодействие Ирана с Востоком и Евразией поддержал и Верховный лидер А. Хаменеи в своей речи в 2018 г., заявив, что эти страны гораздо ближе к Ирану географически и по менталитету, чем страны Запада, с которыми у Тегерана скорее негативный опыт взаимоотношений. Ожидается, что Иран будет играть значительную роль в ШОС, что обусловлено уникальным геополитическим положением этой страны (Карами 2023). Сам Иран, по словам экспертов, может помочь странам – членам ШОС противостоять терроризму и сепаратизму, продемонстрировав им в качестве образца свою модель национального единства и патриотизма всех народов и религий. Также после вступления Ирана в ШОС в рамках единого континентального сообщества произойдет укрепление социальных и культурных связей между ним и другими странами (Тишеяр 2022). Однако в стране существуют и отдельные эксперты, противящиеся членству Ирана в ШОС, которые считают, что это активизирует противостояние Ирана с США и НАТО, что в условиях пока сохраняющегося однополярного мира не отвечает его интересам; также они не считают, что Россия и Китай в случае серьезного столкновения Ирана с США или Израилем возьмутся его защищать, так как руководствуются скорее собственными интересами (Tālebifar, Qāzi-zāde 2003). Что касается членства Ирана в ЕАЭС, иранские аналитики, в частности Шуайб Бахман, также в большинстве поддерживают его, заявляя о снижении экономического давления Запада,
а также о больших возможностях для диверсификации экспорта,
а значит, ускорения экономического роста; однако, чтобы ими воспользоваться, Ирану необходимо развивать свою транспортную инфраструктуру и привлекать частный бизнес для торговли со странами ЕАЭС (Payām-e... 2019).

Временное соглашение о свободной торговле не дало ожида-емых результатов в первые годы своего функционирования из-за начавшейся в 2020 г. пандемии коронавируса, затормозившей международную торговлю, однако в дальнейшем показало свою эффективность. Иран к тому времени уже уверенно шел по пути активизации сотрудничества с наднациональными евразийскими интеграционными проектами. Это сопровождалось резким оживлением сотрудничества с такими ключевыми странами – лидерами этих проектов, как Россия и Китай. Что касается России, еще в середине 2010-х гг. значительно укрепилось российско-иранское внешнеполитическое сотрудничество благодаря общим интересам двух стран в Сирии, хотя торгово-экономические отношения долгое время на-ходились в упадке из-за западных санкций. Правда, в 2021 г., во мно-гом благодаря сближению Ирана с ЕАЭС, российско-иранский товарооборот стремительно вырос – на целый 81,4 %, с 2,2 млрд долларов до 4 млрд долларов. Рост товарооборота, хотя и меньшими темпами, продолжился и в 2022 г. (Экспорт… 2022). Если говорить об ирано-китайских отношениях, то в них основные прорывы и достижения наблюдались скорее в торгово-экономической области. Китай является основным покупателем иранской нефти. Товарооборот двух стран достиг в 2022 г. 15,7 млрд долларов, увеличившись на 7 %. Иран в 2021 г. заключил с Китаем договор сроком на 25 лет об инвестициях на впечатляющую сумму 400 млрд долларов в обмен на поставки нефти по льготным ценам (Чуйков 2023).

Параллельно с этим отношения Ирана с Европейским союзом все отчетливее уходили на второй план. Несмотря на большие усилия, приложенные администрацией Х. Роухани к активизации отношений с Европой, особенно с такими государствами, как Франция и Италия, которые президент посетил в 2016 г. с целью получить столь необходимые иранцам инвестиции и современные технологии, эти надежды не оправдались. Евросоюз обещал создать эффективный механизм для обхода американских санкций в торговле с Ираном, но в итоге ничего не получилось (Потапов 2022: 43). После того как Трамп восстановил экономические санкции, экспорт Ирана в Евросоюз обвалился в 14 раз: с более 9 млрд евро в 2018 г. до 680 млн в 2019 г. Импорт Ирана из Евросоюза также серьезно сократился – с 11 млрд евро в 2019 г. до 3,7 млрд в 2020 г. (Ghasseminejad 2021). Политические отношения с Евросоюзом после подавления протестов в ноябре 2019 г. и введения санкций ЕС против отдельных иранских физических и юридических лиц также стали ухудшаться. Впоследствии, после еще более массовой протестной волны 2022 г., Евросоюз подверг санкциям еще 37 иранских фирм и государственных чиновников (Федотова 2023).

Немаловажно отметить, что это отдаление Ирана от Запада про-исходило при президенте, изначально ориентированном на достижение компромиссов с США и ЕС (в отличие от М. Ахмадинежада), и, вероятно, отражает разочарование правящего высшего духовенства из-за прерванной Трампом «разрядки» Ирана в отношениях с западным миром, носившей при этом скорее экономический характер и никак не отразившейся, например, на поддержке Ираном сирийского правительства против вооруженных группировок (в том числе и прозападных), которая интенсивно продолжалась и в период действия ядерного соглашения. Также существенное усиление сотрудничества с евразийскими организациями в этот период, возможно, свидетельствует о принятом высшим руководством Ирана во главе с Верховным лидером долгосрочном стратегическом решении о постепенном вступлении страны в организации и блоки, противостоящие Западу, чтобы с их помощью противодействовать западному давлению.

Тем временем Мир-Система подходила к очередному важному этапу своего развития, ознаменовавшему начало ее реконфигурации и резкое обострение разлома между Западом и остальным миром. Эти процессы не могли не отразиться на Иране и его внешней политике, тем более что к власти в стране в августе 2021 г. пришел ультраконсерватор Эбрахим Раиси, решительно настроенный на про-тивостояние Западу и всячески поддерживавший переход к многополярному миру.

Активизация взаимодействия Ирана с незападными международными интеграционными проектами начиная с 2022 г.

После начала реконфигурации мира в 2022 г. в связи с резким обострением геополитического противостояния России и Запада значительно ускорилось российско-иранское сближение, в котором были серьезно заинтересованы как Москва, так и Тегеран с целью ослабить санкционное давление в экономике и укрепить политическое взаимодействие. Э. Раиси поставил вхождение Ирана в ключевые организации Евразии своим внешнеполитическим приоритетом, чтобы противостоять западным санкциям, укрепить независимый политический курс своей страны и участвовать в создании многополярного мира. По словам Э. Раиси, ШОС и БРИКС выступают за равноправное взаимодействие стран мира, стремящихся проводить независимую политику, и категорически не приемлют однополярный миропорядок с западной гегемонией, а БРИКС обеспечивает успешное торгово-экономическое сотрудничество в рамках объединения (Президент… 2023). На этом пути ему удалось добиться очень многого и решить поставленные задачи. Уже в июле 2023 г. Иран стал полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества. Э. Раиси на саммите ШОС по этому случаю заявил, что правительство и народ Ирана благодарны за принятие Исламской Республики в эту организацию, заявив, что Иран получил шанс ускорить экономическое развитие и совместно с Россией создавать транспортные коридоры регионального значения (Иран… 2023). В декабре 2023 г. было подписано постоянное полноформатное соглашение о свободной торговле между Ираном и Евразийским экономическим союзом, в результате чего были отменены таможенные пошлины на 90 % товарной номенклатуры, что должно привести к увеличению товарооборота в несколько раз в ближайшие 5–7 лет (Кагалтынов 2023). А 1 января 2024 г. Иран официально стал членом БРИКС+.

В то же время в последние годы происходит резкий рост товарооборота между Ираном и другими странами – членами БРИКС+. Так, по иранским данным, товарооборот с 2020–2021 гг. по 2023–2024 гг. возрос с 33,4 до 67,2 млрд долларов, или в два раза, а доля стран БРИКС+ в торговле Ирана оказалась равна 44 % (Mahmudi 2024). Очень важную роль в торговом и транспортном взаимодействии таких ключевых стран БРИКС+, как Россия, Иран и Индия, должен в будущем сыграть строящийся международный транспортный коридор «Север – Юг», маршрут которого проходит из Санкт-Петербурга в Мумбаи через Иран, который может в результате превратиться в важнейший транспортный центр (Сажин 2022). Таким образом, можно говорить об огромном скачке в направлении взаимодействия с евразийскими организациями при Э. Раиси.

После трагической гибели Раиси и прихода к власти реформатора Масуда Пезешкияна (избран 5 июля 2024 г.) можно ожидать некоторого замедления взаимодействия Ирана с рассматриваемыми организациями, что связано с приоритетным стремлением нового президента установить тесные экономические отношения с западными странами и добиться восстановления ядерного соглашения и снятия санкций. Однако радикальной смены внешнеполитического курса, а тем более перехода к союзу с Западом не произойдет: новый президент выразил намерение продолжать развивать отношения с Россией в рамках ШОС, БРИКС+ и ЕАЭС, а также углублять сотрудничество с Китаем в целях утверждения нового мирового по-рядка (Pezeshkian 2024). М. Пезешкиян прибыл на саммит БРИКС+
в Казани в октябре 2024 г. К тому же Верховный лидер Ирана, который, согласно иранской конституции, определяет основные на-правления внешней политики страны, весьма позитивно оценил членство Ирана в БРИКС+ и других подобных организациях, заявив, что это присоединение полезно для развития страны и что страны – основатели этих организаций тем самым показывают боль-шое стремление взаимодействовать с Ираном, что говорит о его очень значимой роли в мире (Rahbar-e… 2023). Все это означает, что активная политика Ирана в данном направлении будет продолжаться и взаимодействие с ШОС, БРИКС и ЕАЭС продолжит укрепляться, хотя, скорее всего, не такими быстрыми темпами, как было при предыдущем президенте. Так или иначе, в настоящее время Иран на высшем уровне продолжает проявлять активную заинтересованность в промышленном, технологическом и энергетическом сотрудничестве с БРИКС+ и предлагает свои инициативы по развитию этого объединения. В частности, министр энергетики Аббас Алиабади предложил подключить энергосистему России к ОАЭ и Саудовской Аравии через Иран, чтобы сократить инвестиции в производственный сектор и улучшить защиту окружающей среды (Иран… 2024).

Нужно упомянуть, что процесс присоединения Ирана к незападным международным организациям вплоть до осени 2024 г. явным образом сопровождался резким усилением иранского влияния на Ближнем Востоке, в особенности в Западной Азии. Начало этому процессу было положено еще в 2003 г., после свержения враждебного Ирану режима С. Хусейна в Ираке и прихода к власти в этой стране союзных иранцам шиитов, благодаря чему Иран смог глубоко проникнуть в иракские политические институты и начал серьезно влиять на внешнюю и внутреннюю политику Ирака. Иран еще до 2003 г. поддерживал связь с оппозиционными иракскими шиитскими партиями и группировками, такими как «Ад-Даава»,
а после свержения С. Хусейна поощрял их выступать на выборах единым списком, что помогло шиитам легко взять власть и удерживать ее, но привело к потере прежнего влияния иракскими суннитами. При этом, несмотря на внешнее совпадение целей Ирана и США, иранцы не только не оказали помощи Вашингтону в свержении Хусейна, но и сами опасались, что Иран может стать следующей целью администрации Дж. Буша. Вскоре противостояние Ирана и США в Ираке обострилось настолько, что одна из крупнейших проиранских шиитских группировок «Асаиб Ахль уль-Хакк», которую вооружал, обучал и финансировал КСИР, взяла на себя ответственность за более чем 6 тыс. атак на американский контингент и силы коалиции в Ираке начиная с 2006 г. Влияние Ирана в Ираке после победы над запрещенной в РФ террористической группировкой ИГИЛ еще укрепилось за счет создания мощной шиитской вооруженной группировки «Силы народной мобилизации» (СНМ), подчиняющейся напрямую Ирану. С целью победы над общим врагом – террористами – Иран иногда координировал свои действия с США, бомбившими группировку с воздуха, и курдскими формированиями «Пешмерга» в Ираке. Однако затем ирано-американские отношения вновь осложнились, и уже в 2017 г. госсекретарь США Рекс Тиллерсон потребовал от иракского правительства расформировать СНМ, на что премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади ответил категорическим отказом, подтвердив курс своей страны на тесный союз с Ираном (Arif 2019).

В 2010-е гг. также произошло существенное усиление влияния Ирана в Сирии. Иран укрепил свои позиции в элитных частях сирийской армии и помог создать Национальные силы обороны,
а также привлек в страну десятки тысяч шиитских бойцов из Ирака, Пакистана и Афганистана. Созданная Ираном из сирийских шиитов бригада «Аль-Бакир» сражалась с проамериканской курдской группировкой СДС. Значительную роль в победах сирийской правительственной армии сыграла «Хезболла». В результате значительная часть территории Сирии, особенно прилегающие к Ливану стратегически значимые районы, оказалась под контролем про-иранских вооруженных формирований, действовавших там с разре-шения сирийского правительства и помогавших официальной сирийской армии, ослабленной дезертирством значительной части рядовых и офицеров-суннитов, недовольных засильем высших офицеров-алавитов (Ахмедов 2023). Также Иран значительно усилил свое влияние в Ливане (благодаря «Хезболле») и в Северном Йемене после захвата власти хуситами в сентябре 2014 г.

Среди региональных игроков процессу усиления шиитского Ирана и его союзников до конца 2010-х гг. активно противодействовали суннитские Турция и Саудовская Аравия, поддерживавшие суннитские группировки в Сирии и Йемене. Однако в результате ослабления влияния США и активизации России и Китая в регионе противоречия между этими странами были преодолены, что нашло отражение во встрече президентов России, Ирана и Турции в Тегеране в рамках «астанинского формата» в июле 2022 г., по результатам которой было озвучено совместное заявление о поддержке суверенитета и территориальной целостности Сирии, осуждении западных санкций и израильских нападений на нее (Гаджиев 2022), а также в восстановлении дипломатических отношений Тегерана и Эр-Рияда во многом благодаря посредничеству Китая (активного участника ШОС и БРИКС) в 2023 г. Это примирение, одновременно ознаменовавшее переход Саудовской Аравии к более независимой политике, было позитивно встречено союзниками Ирана в регионе: Сирией, Ливаном и движением «Хезболла», а также привело к затуханию йеменской гражданской войны. Впоследствии сближение между странами продолжилось, стороны заняли близкие позиции по региональным конфликтам. Так, в октябре 2023 г. тогдашний президент Ирана Э. Раиси и наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман в ходе телефонного разговора вместе осудили Израиль за массовую гибель мирных жителей в Газе. Эр-Рияд к тому же отказался от продолжения переговоров по нормализации отношений с Израилем, что означало провал усилий США по саудовско-израильскому сближению (Кириченко 2024: 81–84).

Обострение ирано-израильского противостояния

Вскоре после активизации взаимодействия Ирана с крупными евразийскими организациями произошло очень существенное обост-рение борьбы Ирана (и особенно проиранских сил) и Израиля в регионе. После авиаудара Израиля 1 апреля 2024 г. по иранскому консульству в Дамаске и гибели восьми офицеров КСИР 13 апреля произошла ответная иранская атака по Израилю, впервые в истории осуществленная непосредственно с территории Ирана, а не руками союзных стране движений (ХАМАС и «Хезболла»). Иран выпустил всего около 170 беспилотников и свыше 120 баллистических ракет. Впрочем, подавляющее большинство этих беспилотников и ракет были перехвачены Израилем с помощью США, Великобритании, Франции, Иордании и Саудовской Аравии (Израиль… 2024). Израиль ответил на иранскую атаку 19 апреля, выведя из строя батарею ПВО рядом с ядерным объектом в Исфахане (Ganzeveld 2024). Очевидно, стороны не хотели провоцировать друг друга, и иранская атака была скорее пробной и ограниченной демонстрацией силы, причем Иран заранее предупредил Израиль о ней. Но тем не менее это была первая атака на Израиль с территории Ирана, что имело символическое значение.

Начиная с октября 2023 г. север Израиля оказался под постоянным ракетным обстрелом проиранской шиитской организации «Хезболла», что привело к эвакуации из региона 60 тыс. израильтян; из-за ответных израильских обстрелов уже к апрелю 2024 г.
90 тыс. жителей покинули юг Ливана (Lubell, Williams 2024). Более того, территория Израиля подвергается периодическим атакам беспилотников и ракет также со стороны иракских шиитских движений и йеменских хуситов. Таким образом, практически все основные союзники Ирана на Ближнем Востоке (за существенным исключением в виде правительства Башара Асада в Сирии) приняли участие в противостоянии Израилю в той или иной степени. Иран также косвенно вовлечен в это противостояние, несмотря на некоторую отстраненность нынешней иранской администрации. Именно Иран осуществляет основную часть финансирования «Хезболлы»: каждый месяц иранцы, по некоторым оценкам, предоставляют организации от 3 до 5 млрд долларов. Также Иран является основным поставщиком оружия и боеприпасов для этой группировки (Гасымов 2024).

В конце июля 2024 г. произошло потрясшее весь мусульманский мир убийство лидера ХАМАС Исмаила Хании в Тегеране, в ко-тором подозревается Израиль, после чего Иран многократно обещал отомстить Израилю, но несколько месяцев откладывал возмездие.

В сентябре 2024 г. произошла резкая активизация столкновений Израиля и «Хезболлы», чей лидер Хасан Насралла настолько тесно связывал себя и свою организацию с Ираном, что называл себя солдатом на службе у вали-йе факих (то есть Верховного лидера Ирана) (Topalian 2020). 17 сентября, в результате взрывов пейджеров, организованных Израилем, погибли 12 человек (в том числе два ребенка) и были ранены 2,8 тыс., из них 300 – тяжело. 18 сентября за ними последовали взрывы коммуникационных устройств, унесшие жизни еще 25 человек и ранившие 608. В основном постра-дали члены «Хезболлы», как военные, так и гражданские (Seifed-dine et al. 2024). Дело в том, что члены «Хезболлы», в том числе офицеры, в феврале 2024 г. по совету их лидера решили перейти
с мобильных телефонов на пейджеры и рации для защиты от прослушивания со стороны Израиля и Запада, но израильская разведка заранее узнала об этом и создала фиктивную компанию по производству пейджеров, в которые заложила взрывчатку, что и привело к трагедии (Разведка… 2024).

20 сентября, впервые после 2006 г., Израиль начал интенсивные бомбардировки Ливана, особенно южных шиитских регионов, а также шиитских кварталов Бейрута, в результате чего, по сообщениям Министерства здравоохранения Ливана, уже через несколько дней погибли сотни мирных жителей, а также значительное число бойцов «Хезболлы»; серьезно пострадала инфраструктура организации и были убиты многие из числа ее руководства (Кузмак 2024). 27 сен-тября был убит лидер «Хезболлы» Хасан Насралла, возглавлявший организацию 32 года. В тот же день был убит бригадный генерал КСИР Аббас Нилфорушан.

В целом «Хезболла» в военном отношении гораздо сильнее
ХАМАС, она насчитывает 20 тыс. бойцов и столько же резервистов и обладает большими запасами оружия, включая 150–200 тыс. ракет (среди них есть и весьма мощные). В политическом отношении организация контролирует населенный шиитами южный Ливан и располагает 15 местами в ливанском парламенте, а вместе с ее союзниками – даже 61 местом, или 48 % (Гасымов 2024). Однако ее военный потенциал все же сильно уступает потенциалу Израиля, особенно с учетом больших объемов военной помощи, которую могут оказать ему западные союзники.

Учитывая, что один из важнейших союзников Ирана попал в беду и потерпел огромный ущерб, можно было бы ожидать активизации иранского противостояния Израилю, чтобы не допустить полного уничтожения военного потенциала «Хезболлы». Однако осенью Иран делал попытки начать переговоры с уходящей администрацией Дж. Байдена по возможной отмене санкций, которые после выборов, когда страну возглавил светский (то есть не являющийся духовным лицом) реформатор, получили более реальные очертания, чем при ультраконсервативном президенте (Кулагин, Романов 2024). В случае эскалации ирано-израильского противостояния переговоры могли быть отложены на неопределенный срок, а значит, разрешение острых экономических проблем (чего надеется добиться администрация М. Пезешкияна путем компромисса с Западом) тоже было бы отложено. Но в итоге переговоры так и не были возобновлены.

Впрочем, Иран все-таки ответил на убийство лидеров ХАМАС, «Хезболлы» и КСИР, но ответ этот был скорее демонстративным, ограниченным, чтобы не спровоцировать эскалацию, и напоминал апрельскую атаку, которая не нанесла никакого существенного ущерба военным объектам Израиля. 1 октября Иран выпустил по Израилю 180 баллистических ракет, которые также практически все оказались перехвачены, а несколько ракет, попавших в цель, нанес-ли небольшой ущерб военной и гражданской инфраструктуре. Израильская армия, со своей стороны, ответила значительно более масштабно, чем в апреле. 26 октября она нанесла по Ирану три волны ударов, в ходе которых, по некоторым сведениям, вывела из строя три системы ПВО С-300, сделав Иран уязвимым для будущих воздушных атак, атаковала некоторые военные заводы по изготовлению баллистических ракет, чтобы подорвать возможности по их производству, а также ряд нефтехимических заводов и военных баз (Ganzeveld 2024).

Нерешительность, которую проявлял Иран, отразилась и на самой «Хезболле»: она использовала далеко не весь ракетный потенциал в ходе последнего обострения. М. Пезешкиян, очевидно, выступает категорически против длительной затяжной войны (Кузмак 2024). Возможно, он сможет убедить консервативное крыло иранских властей в недопустимости втягивания Ирана в масштабную конфронтацию с Израилем, используя экономические аргументы и необходимость сохранить политическую стабильность. Так как Иран до сих пор не ответил на мощную атаку Израиля, очевидно, что пока администрация президента берет верх над воинственно настроенными офицерами КСИР.

Однако, с учетом все более драматичного развития ситуации в регионе в последние годы, четкий выбор Ираном членства в незападных международных организациях, а также негативный опыт диалога с администрацией Д. Трампа, который обернулся нарушением ядерной сделки, существует определенная вероятность, что «ястребы»-консерваторы в иранской политической системе возьмут верх над Пезешкияном и его реформаторами и Иран в конечном счете (возможно, после долгих размышлений и колебаний) все-таки решит «попробовать свои силы» и вступить в прямую полномасштабную конфронтацию с Израилем. А это будет означать, что противостояние Запада (в лице Израиля) и не-Запада (в лице Ирана и поддерживающих его группировок) на Ближнем Востоке вступит в чрезвычайно интенсивную фазу с непредсказуемыми последствиями, если иметь в виду огромный военный потенциал как Израиля (особенно в случае масштабной помощи со стороны западных союзников), так и Ирана. Учитывая членство Ирана в евразийских интеграционных объединениях, такие союзные ему страны, как Россия и Китай, также окажут определенную помощь ИРИ (дипломатическую, экономическую и, возможно, некоторую военно-техни-ческую) в случае реализации сценария прямого активного противостояния с Израилем.

Президент Ирана в настоящее время основное внимание уделяет внутренней политике, стараясь действовать в интересах национальных меньшинств и секулярных (но не радикально-оппозицион-
ных) городских слоев. Так, впервые в истории Исламской Республики губернаторами неспокойных суннитских провинций Курдистан и Систан и Белуджистан были назначены соответственно курд-суннит Араш Зерехтан Лахуни и белудж-суннит Мансур Биджар, эти шаги приветствовало белуджское суннитское духовенство. В культурно-бытовой сфере существенно ослаблен контроль над обязательным ношением хиджаба (головного платка) для женщин. Женщины также вошли в правительство – так, пресс-секрета-рем правительства стала Фатеме Мохаджерани (Sistan-Baluche-stan… 2024), родственница Атаоллы Мохаджерани, министра культуры при Хатами в 1997–2000 гг., известного тем, что он отменил множество ограничений в прессе, музыке и кинематографе. Очевидно, эти мероприятия осуществляются с целью укрепить серьезно пошатнувшуюся в последние годы поддержку исламского режима и не допустить возможных массовых протестов, подобных тем, которые состоялись в сентябре – ноябре 2022 г. с участием около 2 млн человек из 160 крупных и небольших городов, причем часто выдвигались радикальные требования – о немедленном свер-жении исламского режима и ликвидации полиции нравов (см. об этом: Bayat 2023).

Одновременно экономическое положение страны, которое было катастрофическим в 2019–2020 гг. после введения множества санкций со стороны администрации Д. Трампа и обрушения экспорта нефти, в последние годы начинает медленно улучшаться. Это связано с ростом цен на нефть и особенно с многократным увеличением иранского нефтяного экспорта – до 1,3 млн баррелей в день в 2023–2024 гг. по сравнению с 0,4 млн в 2020 г., что приблизилось к уровню 2018 г. – 1,8 млн баррелей в день (Соловьева 2025), так как администрация Дж. Байдена сосредоточилась на введении жестких антироссийских санкций и значительно меньше внимания уделяла соблюдению ограничительных мер против Ирана.

Очевидно, М. Пезешкиян хотел бы получить по крайней мере еще несколько спокойных лет, чтобы его администрация успела достичь ощутимых и прочных успехов в стабилизации и успокоении внутренней ситуации, и будет стараться всячески удержать страну от полномасштабной войны с кем-либо, особенно с Израилем. Однако с приходом Д. Трампа на новый президентский срок у исламского режима появился еще один ярый противник (помимо
Б. Нетаньяху в Израиле). Если отношения между Байденом и Нетаньяху были натянутыми, то Трампа с Нетаньяху, наоборот, связывает крепкая дружба, и поэтому оба лидера могут совместно разработать планы давления на Иран или даже прямых военных ударов, например, по иранским ядерным объектам, что в принципе поддерживают и Вашингтон, и Тель-Авив. В случае реализации этого сценария Пезешкияну поневоле придется дать Израилю силовой ответ, чтобы сохранить лицо, после чего Израиль, поощряемый Ва-шингтоном, может нанести еще более сильный и разрушительный удар, что неминуемо втянет оба государства в воронку полномасштабной войны. Но даже если такого катастрофического сценария удастся избежать, Трамп уже подписал указ о восстановлении максимального давления США на Иран и обещал полностью остановить экспорт иранской нефти под предлогом претензий к ядерной и баллистической программе страны (Там же). Это неизбежно обрушит доходы бюджета и сделает задачу стабилизации экономики для администрации Пезекшияна крайне сложной. В такой ситуации практически неизбежны новые массовые протесты, которые на этот раз могут активно поддерживаться США и Израилем и существенно подорвать внутреннюю стабильность страны. При этом шансов на новую ядерную сделку при Трампе, очевидно, нет, если учитывать прошлый неудачный опыт.

Тем более что внутри Ирана и особенно в иранской эмиграции на Западе существуют радикально-антиисламски настроенные персидские шовинисты (как правило, сторонники шаха), число которых постоянно растет. Они, например, активно поддерживают Нетаньяху и приветствуют мощные бомбежки Израилем сектора Газа, включая разрушение мечетей, так как они рады уничтожению памятников исламской культуры и при этом безразличны к страданиям арабов. Некоторые из крайне правых иранских монархических активистов, проживающих в США, даже выдвинули лозунг «Смерть Палестине» (Toossi 2024). Очевидно, что такие люди готовы оказать и американским, и израильским агрессорам максимальную помощь в случае их нападения на Иран, надеясь получить высокие должности и привилегии после предполагаемого свержения исламского правительства. А некоторые уже стали израильскими агентами и помогают Нетаньяху ослаблять Иран и его союзников изнутри. Ситуация дошла до того, что израильские агенты глубоко проникли в руководство Ирана, из-за чего сильно обеспокоен Али Хаменеи. Один из агентов израильской разведки, в частности, выдал израильтянам место укрытия Х. Насраллы. Бывший президент Ирана М. Ахмадинежад даже заявлял, что Иран создал подразделение для противодействия Израилю, глава которого оказался агентом израильской разведки «Моссад» (Зыкина 2024).

Иран и последние события в Сирии

В конце 2024 г. на Ближнем Востоке произошло еще одно неожиданное событие, которое нанесло сильнейший удар по иранскому влиянию в регионе и в арабских странах. Правительство Башара Асада, которое выстояло в ходе 13-летней гражданской войны, пало практически без сопротивления буквально за 13 дней. Вместе с ним закончилось правление династии Асадов, которая пришла к власти в 1970 г. в лице Хафеза Асада. А власть захватили радикальные исламисты – горячие сторонники Турции и заклятые враги Ирана.

Сирия стала союзником Ирана сразу после Исламской революции 1979 г. и была одной из очень немногих арабских стран, оказывавших военную поддержку Ирану в ходе войны с Ираком. Сирийское телевидение даже называло С. Хусейна «сумасшедшим фашистом», который напал на Иран ради интересов США (Алиев 2002: 671). Впоследствии, при Башаре Асаде, в 2000-е гг., Иран значительно усилил свое влияние на сирийскую власть и армию,
а также использовал территорию Сирии как плацдарм для помощи союзным ливанским и палестинским группировкам. Очевидно, союз с Сирией был для Ирана исключительно важен. Поэтому после начала там массовых беспорядков в 2011 г. Иран решил любой ценой сохранить Сирию в сфере своего влияния и оказал большую помощь сирийской армии, отправив туда «Хезболлу», КСИР и многочисленные шиитские ополчения. С помощью российской авиации, которая помогла уничтожить террористов, Иран смог одержать победу над вооруженной оппозицией и укрепить правительство Асада.

Несмотря на первоначальное противодействие Турции, поддержавшей вооруженную оппозицию, начиная с 2016 г. удалось добиться ее согласия на возвращение основных сирийских городов под контроль Асада, что произошло в русле стремления Эрдогана найти компромисс с Россией по Сирии. Более того, Турция сместила со своих должностей некоторых чересчур самостоятельных оппозиционных сирийских офицеров, находившихся в ее зоне влияния. Также турки не стали сопротивляться, когда официальная сирийская армия при поддержке российских ВКС в феврале – марте 2020 г. взяла под контроль значительную часть провинции Идлиб с городом Саракиб, расположенным на стратегически важной автотрассе М-5, которая идет из Дамаска в Алеппо. В результате сирийская оппозиция все более разочаровывалась действиями Турции (Al Shami 2020).

Однако запрещенная в России радикальная исламистская группировка «Хайят Тахрир аш-Шам» сумела укрепиться в созданной Астанинскими соглашениями 2017 г. Идлибской зоне деэскалации, которая находилась под защитой турецких войск и получала от Турции большую экономическую помощь. Турция стремилась сохранить эту зону деэскалации, опасаясь, что если Асад ею овладеет, то в страну ринутся сотни тысяч беженцев, которые категорически не хотят жить под его властью, и это приведет к серьезному экономическому кризису, так как в стране уже находятся около 4 млн си-рийских беженцев и турки вынуждены тратить на них огромные деньги.

За несколько лет группировка смогла многократно увеличить свои ряды, облегчив прием боевиков и доведя их численность до
30 тыс. человек (Семенов 2022), а также, опираясь на турецкую помощь, существенно развить экономику Идлиба – вплоть до массового строительства крупных торговых и жилых комплексов. Численность населения в Идлибской зоне деэскалации оценивалась в
4 млн человек, причем более половины составляли перемещенные лица (Hamza 2022) – в значительной части боевики оппозиции, прибывшие в Идлиб со всех концов Сирии со своими семьями и непримиримо настроенные по отношению к правительству Асада. Столь высокая концентрация враждебно настроенных бойцов на такой небольшой территории сама по себе представляла большую угрозу для сирийского правительства. Асад понимал грозящую ему опасность, но понимал и риски наземного вооруженного наступления, которое столкнулось бы с неизбежным противодействием Турции. Поэтому он пытался ослабить боевиков, сделав ставку на авиаудары, которые были особенно интенсивными в течение 2023 г. Однако, несмотря на ликвидацию некоторых боевиков и складов с оружием, серьезного ослабления их боевого потенциала так и не произошло. Иногда авиаудары, вероятно, имели показной характер с целью продемонстрировать активность официальной сирийской ар-мии и не были эффективными (Субботин 2023).

Турция, судя по всему, несмотря на очевидные симпатии администрации Т. Р. Эрдогана к суннитской оппозиции, довольно длительное время честно придерживалась достигнутых с Россией договоренностей и держала боевиков «запертыми» в Идлибе, не давая им проводить какое-либо наступление. Однако мощная израильская атака на проиранские силы спутала все карты на Ближнем Востоке. Из-за все усиливавшихся израильских обстрелов Иран был вынужден увести свои формирования вглубь Сирии, а значительную их часть вообще вывез из страны. Кроме того, осенью 2024 г. Израиль нанес «Хезболле» сокрушительный удар и вывел из строя ее командиров, воевавших в Сирии против вооруженной оппозиции, а также значительную часть солдат. Тем самым боевики Идлиба почувствовали, что наступил подходящий момент для атаки на официальную сирийскую армию, и 27 ноября, в день, когда между Израилем и «Хезболлой» было подписано соглашение о прекращении огня, начали свою операцию под названием «Сдерживание агрессии» (араб. Радʽ аль-ʽудвáн) с официальной целью наказать режим Асада за постоянные обстрелы (Kourdi, Edwards 2024).

Неожиданно быстро боевики захватили вначале Алеппо, где не встретили почти никакого сопротивления со стороны сирийской армии, которая беспорядочно отступала, оставляя танки и тяжелое вооружение. Затем их стремительное наступление продолжилось,
и уже 8 декабря боевики вошли в Дамаск, овладев большей частью Сирии (за исключением контролируемых курдскими группировками северо-восточных районов и Голанских высот, оккупированных Израилем). Отказ сопротивляться со стороны официальной армии Асада вызвал недоумение у многих наблюдателей. Российские востоковеды объясняют столь стремительное поражение сирийской власти целым рядом факторов, которые были в значительной степени неизвестны широкой общественности: деградация экономической жизни (частично вызванная санкциями США, частично – неэффективностью правительственных институтов), крайне недостаточное обеспечение армии, очень высокие налоги. Все это привело к потере мотивации у официальной армии защищать режим, при одновременном усилении военной и экономической мощи вооруженных группировок в Идлибе на фоне дезорганизации иранских формирований из-за интенсивных израильских авиаударов (Вандышева 2024).

Отдельно следует сказать о политической позиции новых сирийских властей. В целом в общественном мнении арабских народов, особенно после событий в секторе Газа, где палестинцев убивали американским и европейским оружием, в последние годы на-блюдается снижение популярности Запада во главе с США (так,
в Тунисе только за 20 дней после начала бомбежек Газы поддержка США обвалилась с 40 % до лишь 10 %) на фоне ощутимого роста популярности России, а также Китая и, в определенной степени, Ирана, хотя заметная часть арабов по-прежнему сохраняет к нему недоверие (Al-Shami 2024; Arab… 2024). Однако сирийская суннитская оппозиция является на этом фоне полным аутлаером, сво-его рода «белой вороной»: в ее среде вот уже много лет, наоборот, происходит увеличение антироссийских и особенно антииранских настроений на фоне роста симпатий к Западу, особенно к Западной Европе. Об этом говорят частые визиты членов нового сирийского правительства в Европу. Так, министр иностранных дел Асаад аш-Шейбани на экономическом форуме в Давосе встретился с бывшим премьер-министром Великобритании Тони Блэром, рассказав ему
о своих планах по экономическому развитию Сирии (Schulman 2025), хотя в арабском мире в целом отношение к Т. Блэру весьма негативное из-за его участия в агрессии против Ирака в 2003 г.

Прозападные настроения присущи отнюдь не только правительству, но также и многим поддерживающим суннитскую оппозицию сирийским интеллектуалам и журналистам, причем не только секуляристам, но и исламистам. Например, известный сирийский исламист Усама аль-Малухи в одной передаче хвалил международную неправительственную организацию Amnesty International, которая в целом считается прозападной, а также американскую демократию, и заявлял, что американцы, по его мнению, не планировали преступления в тюрьмах Гуантанамо и Абу-Грейб, а даже провели расследование и наказали виновных за пытки в тюрьме Абу-Грейб, а израильские тюрьмы для палестинцев, по его словам, гораздо лучше и безопаснее тюрем Асада для собственного народа (Limāzā… 2017). А, как известно, для политического ислама, наоборот, характерно настороженное отношение, а иногда и открытая ненависть к Западу (Гринин, Коротаев 2019: 54–57), поэтому сирийские прозападные исламисты, иногда откровенно «болеющие» за победу Запада в нынешнем мировом геополитическом противостоянии, также являются абсолютной аномалией среди исламистов в мире. Для широких масс жителей Идлибского региона – оплота суннитской оппозиции – также характерны симпатии к политическому Западу или к его главным союзникам. Например, среди них массово отмечаются проукраинские настроения (Syrian… 2022), что опять же совершенно нетипично для жителей исламского мира, которые в большинстве своем либо в той или иной степени поддерживают Россию в украинском конфликте, либо настроены нейт-рально.

Откуда взялись такие прозападные настроения среди сирийской суннитской оппозиции – вопрос для отдельного исследования. Причем у сирийцев симпатии к Западу отнюдь не сопровождаются уменьшением религиозности и тем более враждебностью к исламу (как происходит у очень многих прозападных иранцев), а, наоборот, сочетаются даже с подчеркнутым массовым добровольным со-блюдением норм ислама, как это происходит в Идлибе. Поддержка оружием и инструкторами отрядов оппозиции в их борьбе против официальной сирийской армии со стороны западных стран при поддержке и активной помощи правительству Асада со стороны России и Ирана недостаточна для объяснения симпатий к Западу. Ведь, скажем, в соседнем Ираке шииты также массово выступали против режима С. Хусейна, обвиняя его в своем угнетении, но его свержение со стороны США вовсе не вызвало у них всплеска проамериканских настроений – напротив, многие иракские шииты даже вступили в вооруженную борьбу с американскими войсками под руководством Ирана. Но можно с уверенностью сказать, что в ны-нешнем глобальном противостоянии новые сирийские власти и сочувствующая им часть сирийцев очевидно занимают скорее сторону Запада, что проявляется в их антироссийских и антииранских настроениях. Страны Запада, в свою очередь, поддержали смену власти в Дамаске. Так, Дж. Байден приветствовал свержение Б. Асада, назвав его «фундаментальным актом справедливости после десятилетий репрессий» и добавив, что «Асад должен быть привлечен к ответственности» (Weissert 2024).

Стоит сказать и об отношении сирийской суннитской оппозиции к Израилю. Хотя в целом ее известные представители и активисты выступают против действий Израиля в регионе, осуждая его агрессию против Газы и оккупацию сирийских Голанских высот, но тем не менее они выражали явную большую радость по поводу убийства лидеров «Хезболлы», объясняя ее тем, что последние, как и их организация, «убили многих [воевавших за оппозицию] сыновей и мужей у наших матерей и жен»; причем эта радость была массовой, она охватила и рядовое население Идлиба (Valente 2024). То есть в случае ирано-израильского столкновения сирийская суннитская оппозиция очевидно будет болеть за Израиль против Ирана, полагая Израиль «меньшим злом» для себя. Например, можно встретить такие статьи, смысл которых сводится к идее: «конечно, преступления Израиля против мусульман серьезны, но этим преступлениям не сравниться с настоящими зверствами, которые совершали  “Хезболла” и другие проиранские шиитские формирования над сирийцами-суннитами» (см., например: Ayyuhumā… 2019). И даже агрессия Израиля против Сирии, начавшаяся сразу после падения правительства Асада, в ходе которой он уничтожил основную часть сирийского тяжелого вооружения и захватил некоторые новые территории, не вызвала сколько-нибудь серьезного сопротивления со стороны новых властей, кроме формального осуждения, – видимо, из опасения поссориться с американскими и европейскими лидерами.

Таким образом, новое сирийское правительство настроено не только антиирански, но и выраженно прозападно, а это означает, что при возможной будущей ирано-израильской войне оно будет сочувствовать Израилю, хотя очевидно не будет оказывать ему прямой помощи, учитывая продолжающуюся израильскую оккупацию сирийских территорий. Также следует отметить, что косвенная помощь Израиля оказывалась и самим боевикам Идлиба: именно авиаудары и взрывы пейджеров, осуществленные по приказу Нетаньяху, резко ослабили «Хезболлу» и проиранские формирования
и тем самым создали им условия для беспрепятственного на-ступления на Дамаск. При этом главные союзники правительства Асада не могли ему помочь: Россия занята проведением СВО,
а Иран в страхе перед израильскими авиаударами не отправил подкрепление для официальной сирийской армии.

Б. Нетаньяху на следующий день после свержения Асада, 9 декабря, на пресс-конференции в Иерусалиме произнес речь, в которой хвастался, что Израиль сыграл ключевую роль в падении режима Асада, распространявшего «враждебность и ненависть к Израилю» и совершившего «резню собственных граждан», так как израильская армия своими действиями ослабила ХАМАС, «Хезболлу» и Иран. Он также заявил, что сирийские Голаны «навсегда останутся неотъемлемой частью Израиля», и назвал иранскую Ось сопротивления «осью зла» (Berman 2024). Через несколько дней премьер-министр Израиля также выразил свою поддержку иранской оппозиции и озвучил свою основную цель – свержение иранского исламского правительства и замену его светской (произраильской
и прозападной) оппозицией, заявив, что падение иранского режима «за углом» (Invoking… 2024). Кстати, Нетаньяху поддерживает тесные контакты со свергнутой династией Пехлеви – злейшим врагом исламского режима. В апреле 2023 г. Реза Пехлеви, сын свергнутого шаха Мохаммеда Реза, посетил Израиль и беседовал с премьер-министром Израиля (Iran’s… 2023).

Нетрудно заметить, что реальные действия и озвученные цели в речи Б. Нетаньяху радикально и непримиримо противоречат интересам России на Ближнем Востоке (а уж для иранских властей его политика вообще представляет вполне реальную угрозу собственному существованию). В связи с этим можно ожидать и определенного ухудшения пока в целом стабильных российско-израильских отношений в обозримом будущем, что также будет означать все более открытый переход Израиля на сторону политического Запада. Также можно поставить вопрос: не связано ли на удивление спокойное отношение израильской власти к приходу к власти в Сирии радикальных исламистов и появлению их у израильских границ с их прозападной ориентацией (а значит, и нежеланием вести активные боевые действия против Израиля)? Причем сам
Б. Асад всегда проявлял крайнюю осторожность по отношению к Израилю, отказываясь отвечать на израильские авиаудары по своей территории (Бомбят… 2019), но Нетаньяху все равно предпочел Асаду исламистов из-за его тесного сотрудничества с Ираном.

Касаясь вопроса о влиянии потери Сирии на стабильность иранской власти, надо отметить, что, несмотря на чрезвычайную серьезность случившегося, А. Хаменеи не стал отчаиваться и в своей речи высказал мнение, что сирийская молодежь вскоре соберется с силами и свергнет новую власть из-за ее прозападной и произраильской позиции и всеобщего хаоса, который она принесла в страну (Смелая… 2024). Но, учитывая всеобщую усталость сирийцев от длительной войны и потрясений, этот прогноз иранского лидера представляется нереалистичным. К тому же во внутренней политике многие иранские консерваторы высказывают претензии
к команде Пезешкияна из-за утраты Сирии, что дополнительно ос-лабляет позиции президента. Насколько президент справится с этим вызовом, а также и с другими отмеченными выше многочисленными вызовами для своей власти и для самого Ирана, покажет ближайшее будущее.

Но очевидно, что Иран на сегодняшний день терпит сокрушительное поражение от Израиля в развернувшемся непрямом геополитическом противостоянии. Ни «Хезболла», ни проиранские формирования, при всей их стойкости и самоотверженности, сами по себе, без активной помощи собственно иранских войск, оказались не в силах противостоять сверхмощным израильским боевым самолетам, произведенным в США. Поэтому Иран всего за несколько месяцев потерял и «Хезболлу» (в лице ее самых боеспособных командиров и значительной части рядового состава), и свою ключевую опору в регионе – Сирию, чьи новые власти, если судить по их заявлениям, даже более негативно настроены к иранскому режиму, чем Трамп и Нетаньяху. Иранская Ось сопротивления стремительно обрушается, надежды на ее восстановление становятся все более призрачными, и у Ирана в качестве союзников, обладающих сколько-нибудь серьезным боевым потенциалом, остались только иракские шииты и йеменские хуситы, но и они не выдержат в случае прямого столкновения с Израилем. Возможно, такая плачевная ситуация вынудит Иран рано или поздно вступить с Израилем в прямую масштабную схватку.

Заключение

Итак, в последнее десятилетие Иран значительно активизировал свое сотрудничество с евразийскими организациями, вступив
в ШОС и БРИКС и заключив постоянное соглашение о свободной торговле с ЕАЭС, и тем самым отошел от изначальной политики нейтралитета и неучастия в имеющих определенную политическую окраску объединениях и блоках вместе со сверхдержавами. Это про-изошло на фоне трансформации миропорядка, которая заключается в явном ослаблении Запада в самых разных аспектах (политическом, экономическом, демографическом) при резком усилении ведущих незападных держав и незападных блоков и объединений (Гри-нин и др. 2024). Иран однозначно выбрал для себя те объединения, в которых участвуют государства, активно противостоящие Западу, в первую очередь – Россия, но также Китай и некоторые другие. Даже после избрания президента-реформатора М. Пезешкияна, который выступает за снижение напряженности в отношениях с Западом, внешнеполитический курс Ирана по интеграции в рассмотренные объединения не претерпел существенных изменений, что во многом объясняется большим влиянием в политической систе-
ме страны консервативных сил – сторонников сохранения данного курса.

При этом до самого последнего времени также наблюдалось значительное укрепление позиций Ирана и проиранских правительств и группировок на Ближнем Востоке. Одновременно резко обострился разлом по линии Израиль – мусульманский мир, что выразилось в вооруженной борьбе Израиля с проиранскими силами. Израиль с октября 2023 г. вел ожесточенную войну с союзными Ирану группировками ХАМАС и «Хезболла» и смог нанести им огромный ущерб, а также косвенно способствовал свержению главного союзника Ирана в регионе – правительства Башара Асада
в Сирии, что означает тяжелое поражение Ирана на данном этапе противостояния. В случае непосредственного активного вступления Ирана в вооруженное противостояние с Израилем конфликт между Западом и не-Западом на Ближнем Востоке перейдет в полномасштабную фазу с непредсказуемым исходом, что может стать еще одним доказательством значительного усиления конфликтности в нестабильных регионах в ходе нынешней острой фазы трансформации миропорядка.

Литература

Алиев, А. А. 2002. Иран vs Ирак: история и современность. М.: Изд-во Моск. ун-та.

Ахмедов, В. М. 2023. Почему Иран выигрывает в Сирии? Институт Ближнего Востока 28 сентября. URL: http://www.iimes.ru/?p=101716.

Бомбят ради мира? Эксперты об авиаударах Израиля по Сирии. 2019. Национальная служба новостей 21 января. URL: https://nsn.fm/in-the-world/in-the-world-bombyat-radi-mira-eksperty-ob-aviaudarakh-izrailya-po-sirii.

Вандышева, О. 2024. Григорий Лукьянов: «Башара Асада ждала судьба Каддафи». Бизнес Online 10 декабря. URL: https://www.business-gazeta.ru/article/656800.

Васильев, А. М., Коротаев, А. В., Исаев, Л. М. (ред.). 2019. Схватка за Ближний Восток. Региональные акторы в условиях реконфигурации ближневосточного конфликта. М.: ЛЕНАНД/URSS.

Гаджиев, Т. 2022. Путин, Раиси и Эрдоган озвучили несколько пунктов решений по Сирии. РБК 19 июля. URL: https://www.rbc.ru/politics/19/07/2022/62d70be19a79472034aea037.

Гасымов, Н. 2024. Что такое «Хезболла» и кого она представляет. Ведомости 27 августа. URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2024/08/27/1058170-chto-takoe-hezbolla-i-naskolko-ona-opasna.

Гринин, Л. Е.

2015. Контуры нового мирового порядка. Философия и общество
3–4(77): 7–33.

2023. Дестабилизация и мировой порядок: некоторые вопросы теории. История и современность 4: 3–31. DOI: 10.30884/iis/2023.04.01.

Гринин, Л. Е., Гринин, А. Л., Коротаев, А. В. 2024. Глобальные трансформации Мир-Системы и контуры нового мирового порядка. Политическая наука 2: 124–150. DOI: 10.31249/poln/2024.02.06.

Гринин, Л. Е., Исаев, Л. М., Коротаев, А. В. 2016. Революции и нестабильность на Ближнем Востоке. 2-е изд. М.: Моск. ред. изд-ва «Учитель». 384 с.

Гринин, Л. Е., Коротаев, А. В. 2019. Исламизм и его роль в современном исламском обществе. М.: Моск. ред. изд-ва «Учитель».

Гринин, Л. Е., Коротаев, А. В. 2024. Африка: геополитические мир-системные аспекты и возможности России. Век глобализации 4: 20–35. DOI: 10.30884/vglob/2024.04.02.

Дубровина, М. 2016. «Израиль – это европейское демократическое государство». Lenta.ru 7 марта. URL: https://lenta.ru/articles/2016/03/07/israel/.

Дунаева, Е. 2017. Умеренность и прагматизм «шейха дипломатии». РСМД 25 мая. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/umerennost-i-pragmatizm-sheykha-diplomatii/.

Дунаева, Е. В., Мамедова, Н. М., Сажин, В. И. 2022. Иран: проблемы и протесты. Восточная аналитика 4(13): 9–30. DOI: 10.31696/2227-5568-2022-04-009-030.

Зыкина, Т. 2024. Reuters узнал, что лидер Ирана призывал Насраллу бежать из Ливана. РБК 3 октября. URL: https://www.rbc.ru/politics/03/10/2024/66fdbcc69a79475ea3939f2d.

Израиль при выработке ответа Ирану учтет безопасность соседних арабских стран. 2024. Интерфакс 16 апреля. URL: https://www.interfax.ru/world/956054.

Иран стал полноправным членом Шанхайской организации сотрудничества. 2023. Asia-Plus 4 июля. URL: https://asiaplustj.info/ru/news/tajikistan/politics/20230704/iran-stal-polnopravnim-chlenom-shanhaiskoi-organizatsii-sotrudnichestva.

Иран заявил о готовности развивать сотрудничество с РФ и БРИКС в энергетике. 2024. ТАСС 25 сентября. URL: https://tass.ru/ekonomika/21952701.

Кагалтынов, Э. 2023. ЕАЭС и Иран подписали полноформатное соглашение о свободной торговле. Коммерсантъ 25 декабря. URL: https://www.kommersant.ru/doc/6426328.

Карами, Дж. 2023. Стратегическая роль Ирана для ШОС: укрепление евразийской интеграции. Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Международные отношения 3(23): 547–561. DOI: 10.22363/
2313-0660-2023-23-3-547-561.

Кириченко, В. П. 2024. Ирано-саудовское замирение: влияние на ситуацию в регионе. Россия и мусульманский мир 1(331): 81–94. DOI: 10.31
249/rimm/2024.01.06

Кузмак, А. 2024. Бойня № 2: Израиль объявил о начале операции «Стрелы севера» на юге Ливана. Известия 24 сентября. URL: https://iz.ru/1764263/andrei-kuzmak/boinia-no2-izrail-obiavil-o-nachale-operatcii-strely-severa-na-iuge-livana.

Кузьмина, Е. 2019. Зоны свободной торговли с ЕАЭС. РСМД 28 октября. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/zony-svobodnoy-torgovli-s-eaes/.

Кулагин, В., Романов, Р. 2024. Новое руководство Ирана предложило США начать диалог по «ядерной сделке». Ведомости 24 сентября. URL: https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2024/09/24/1064093-novoe-rukovodstvo-irana-predlozhilo-ssha-nachat-dialog.

Латухина, К. 2016. Путин призвал принять Иран в ШОС. Российская газета 24 июня. URL: https://rg.ru/2016/06/24/putin-prizval-priniat-iran-v-shos.html.

Мамедова, Н. М. 2011. Иран и ШОС. В: Арунова, М. Р., Хаки-
мов, Б. М. (отв. ред.), ШОС и страны Ближнего и Среднего Востока
(к 10-летию образования ШОС). М.: Ин-т востоковедения РАН. С. 31–46.

Потапов, Ю. Б. 2022. Иран и Шанхайская организация сотрудничества: перспективы и модели взаимодействия. Восточный альманах 6:
41–52.

Президент Ирана заявил, что БРИКС и ШОС способствуют сотрудничеству между независимыми странами. 2023. Синьхуа Новости 26 августа. URL: https://russian.news.cn/20230826/1f1d432d9d6d403a91cdcd2cbb45cea4/c.html.

Разведка Израиля создала фиктивную компанию для сборки пейджеров «Хезболлы». 2024. Интерфакс 19 сентября. URL: https://www.interfax.ru/world/982720.

Сажин, В. И.

2017. Корпус стражей исламской революции Ирана – государство в государстве. Контуры глобальных трансформаций 3(10): 83–109. DOI: 10.23932/2542-0240 -2017-10-3-83-109.

2022. К вопросу о МТК «Север – Юг» – проблемы и перспективы. Международная жизнь 26 июля. URL: https://interaffairs.ru/news/show/36291.

Семенов, К. Идлиб сегодня: «талибанизация» ХТШ и фрагментация Сирийской национальной армии. 2022. РСМД 28 июля. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/idlib-segodnya-talibanizatsiya-khtsh-i-fragmentatsiya-siriyskoy-natsionalnoy-armii/.

Смелая сирийская молодежь изгонит сионистов из Сирии. 2024. Khamenei.ir 22 декабря. URL: https://russian.khamenei.ir/news/6223.

Соловьева, О. 2025. «Обнуление» иранской нефти может облегчить санкционное бремя России. Независимая газета 5 февраля. URL: https://www.ng.ru/economics/2025-02-05/1_9186_petroleum.html.

Субботин, И. 2023. Сирийские боевики заподозрили Эрдогана в предательстве. Независимая газета 26 июня. URL: https://www.ng.ru/world/2023-06-26/2_8757_betrayal.html.

Тишеяр, М. 2022. Почему важно членство Ирана в Шанхайской организации сотрудничества? Клуб «Валдай» 28 декабря. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/pochemu-vazhno-chlenstvo-irana-v-shos/.

Трофимов, А. 2003. Об отношениях Исламской Республики Иран с государствами Евросоюза. Институт Ближнего Востока 21 мая. URL: http://www.iimes.ru/?p=2923.

Ульченко, Н. Ю., Мамедова, Н. М. 2006. Особенности экономического развития современных мусульманских государств (на примере Турции и Ирана). М.: Городец, 2006.

Федотова, М. 2023. ЕС опубликовал список иранских компаний и госслужащих, попавших под санкции. Коммерсантъ 23 января. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5783813.

Филин, Н. А., Кокликов, В. О., Ходунов, А. С. 2019. Иран и Шанхайская организация сотрудничества. Вестник РГГУ. Сер. Евразийские исследования. История. Политология. Международные отношения 2: 12–28. DOI: 10.28995/2686-7648-2019-2-12-28.

Филин, Н. А., Ходунов, А. С. 2019. Некоторые особенности персидской культуры поведения в контексте историко-культурной идентичности персидского народа. Вестник РГГУ. Сер. Политология. История. Международные отношени» 3: 131–147. DOI: 10.28995/2073-6339-2019-3-131-147.

Ходунов, А. С. 2023. Политика Ирана в условиях дестабилизации старого мирового порядка и формирования нового. История и современность 4: 119–147. DOI: 10.30884/iis/2023.04.05.

Чуйков А. 2023. Китайско-иранский романс за 400 миллиардов. Аргументы недели 27 февраля. URL: https://argumenti.ru/opinion/2023/02/81
6916.

Экспорт товаров из Ирана в Россию увеличился на 70 % за последние полгода. 2022. ТАСС 9 октября. URL: https://tass.ru/ekonomika/16000067.

Al Shami, I. 2020. Syrians are Increasingly Recognizing Turkey’s Disrupting Role in Syria. Washington Institute for Near East Policy November 13. URL: https://www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/syrians-are-increasingly-recognizing-turkeys-disrupting-role-syria.

Al-Shami, S. 2024. Russia’s Strategy in MENA Garners Marginal Returns in Public Opinion. Arab Barometer July 19. URL: https://www.arabbarometer.org/media-news/russias-strategy-in-mena-garners-marginal-returns-in-public-opinion/.

Arab Public Opinion Under Pressure. 2024. Middle East Council on Global Affairs December 12. URL: https://mecouncil.org/blog_posts/public-opinion-under-pressure/.

Arif, B. H. 2019. Iran’s Struggle for Strategic Dominance in a Post-ISIS Iraq. Asian Affairs 3(50): 344–363. DOI: 10.1080/03068374.2019.1636525.

Ayyuhumā axṭar ʽalā-l-ʽarab: Israʼīl am Īrān? 2019. MENA Research Center July 12. URL: https://www.mena-researchcenter.org/ar/ أيها-أخطر-على-العرب-إسرائيل-أم-إيران؟/.

Barmin, Y. 2022. Revolution in Libya. In Goldstone, J. A., Grinin, L., Korotayev, A. (eds.), Handbook of Revolutions in the 21^st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change. Cham: Springer. Pp. 725–738. DOI: 10.1007/978-3-030-86468-2_28.

Bayat, A. 2023. Is Iran on the Verge of Another Revolution? Journal of Democracy 2(34): 9–31.

Berman, L. 2024. Netanyahu: “Assad’s Fall a ‘Direct Result of the Blows We Landed on Hamas, Hezbollah, Iran”. The Times of Israel December 9. URL: https://www.timesofisrael.com/liveblog_entry/netanyahu-assads-fall-a-direct-result-of-the-blows-we-landed-on-hamas-hezbollah-iran/.

Fathollah-Nejad, A. 2020. The Islamic Republic of Iran Four Decades On: The 2017/18 Protests Amid a Triple Crisis. Washington, DC: Brookings Institution & Doha.

Ganzeveld, A. 2024. The Consequences of the IDF Strikes into Iran. ISW=Institute for the Study of War November 12. URL: https://www.understandingwar.org/backgrounder/consequences-idf-strikes-iran.

Ghasseminejad, S. 2021. The Future of Iran-EU Trade is Not Bright. Iran International October 26. URL: https://www.iranintl.com/en/20211026475653.

Grinin, L., Korotayev, A. 2022. Arab Spring: Causes, Conditions, and Driving Forces. In Goldstone, J. A., Grinin, L., Korotayev, A. (eds.), Handbook of Revolutions in the 21^st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change. Cham: Springer. Pp. 595–624. DOI: 10.1007/978-3-030-86468-2_23.

Hamza, M. 2022. Another Side of Idlib: Daring Investment in “Huge” Commercial Projects. Syria Direct September 9. URL: https://syriadirect.org/another-side-of-idlib-daring-investment-in-huge-commercial-projects/.

Invoking “Woman, Life, Freedom,” Netanyahu Says Tehran is Next after Damascus. 2024. Iran International December 12. URL: https://www.iranintl.com/en/202412122243.

Iran’s Exiled Prince Meets Netanyahu Amid Tensions with Tehran. 2023. Iran International April 17. URL: https://www.iranintl.com/en/202304176358.

Issaev, L., Khokhlova, A., Korotayev, A. 2022. The Arab Spring in Yemen. In Goldstone, J. A., Grinin, L., Korotayev, A. (eds.), Handbook of Revolutions in the 21^st Century: The New Waves of Revolutions, and the Causes and Effects of Disruptive Political Change. Cham: Springer. Pp. 685–705. DOI: 10.1007/978-3-030-86468-2_26.

Kourdi, E., Edwards, C. 2024. Syrian Rebels Launch Major Attack on Regime Forces in Aleppo Province. CNN November 27. URL: https://edition.cnn.com/2024/11/27/middleeast/syria-rebel-attack-aleppo-assad-intl-latam/index. html.

Limāzā yaṣmut al-‘ālam ‘alā al-masālix al-bašarīya fī Sūrīyā? 2017. URL: https://www.youtube.com/watch?v=04FxZnQDDOE.

Lubell, M., Williams, D. 2024. How Hezbollah Attacks Displace
60,000 Israelis, Six Months on. Reuters April 4. URL: https://www.reuters.com/world/middle-east/six-months-hezbollah-fire-keeps-uprooted-israelis-limbo-
2024-04-04/.

Mahmudi, A. 2024. Tejārat-e 67-miliyārd dollāri-ye Irān bā BRIKS. Jām-e
jam 6865: 3. URL: https://jamejamdaily.ir/Newspaper/item/242358.

Payām-e hozur-e Irān dar ettehādiye-ye Urāsiyā be qarb dar šarāyet-e tahrim. 2019. ISNA October 3. URL: https://www.isna.ir/news/98071007852/.

Pezeshkian, M. 2024. My Message to the New World. Tehran Times
July 12. URL: https://www.tehrantimes.com/news/501077/My-message-to-the-new-world.

Rahbar-e enqelāb: ʽOzviyyat-e Irān dar Šānghāy va BRIKS movaffaqi
yyat-e xeyli xubi bud. 2023. SNN September 5. URL: https://snn.ir/fa/news/1095742/.

Schulman, M. 2025. Middle East: Insights and Discussion at Davos 2025. The World Economic Forum January 24. URL: https://www.weforum.org/stories/2025/01/middle-east-insights-and-discussion-at-davos-2025/.

Seifeddine, W. S., Karabacak, S., Mehdiyev, N., Ekberova, E. 2024. Число погибших в результате массовых взрывов в Ливане возросло до
37 человек. Anadolu Ajansi September 20. URL: https://www.aa.com.tr/ru/ мир/число-погибших-в-результате-массовых-взрывов-в-ливане-возросло-
до-37-человек/3335122.

Sistan-Baluchestan Scholars Appreciate Government for Trusting Sunni Elites. 2024. ParsToday November 4. URL: https://parstoday.ir/en/news/iran-i230932-sistan_baluchestan_scholars_appreciate_government_for_trusting_sunni_elites.

Syrian Opposition Bastion Marks Uprising, Shows Solidarity with Ukraine. 2022. Daily Sabah March 16. URL: https://www.dailysabah.com/world/syrian-crisis/syrian-opposition-bastion-marks-uprising-shows-solidarity-with-ukraine.

Tālebifar, ʽA., Qāzizāde, Š. 2003. Sāzmān-e hamkāri-ye Šānghāy va ʽozviyyat-e Jomhuri-ye Eslāmi-ye Irān. Siyāsat-e xāreji 1(17): 195–238.

Toossi, S. 2024. Analysis: Why are Iranian Monarchists Backing Israel over its Gaza War? Al Jazeera March 9. URL: https://www.aljazeera.com/features/2024/3/9/the-strange-alliance-between-iranian-monarchists-and-israel.

Topalian, N. 2020. Nasrallah Serves Iran at Lebanon’s Expense: Experts. Al-Mashareq July 8. URL: https://almashareq.com/en_GB/articles/cnmi_am/features/2020/07/08/feature-02.

Tovias, A. 2007. Spontaneous vs. Legal Approximation: The Europeanization of Israel. European Journal of Law Reform 3(9): 485–501.

Valente, G. 2024. Syrians in Rebel-Controlled Idlib Celebrate Nasrallah’s Death. The Jerusalem Post September 29. URL: https://www.jpost.com/middle-east/article-822446.

Weissert, W. 2024. Assad’s Fall in Syria is a “Fundamental Act of Justice,” but also “a Moment of Risk,” Biden Says. Associated Press December 9. URL: https://apnews.com/article/trump-syria-biden-ukraine-russia-putin-assad-cbb3ad1fe14ccd32452aa118140e....

Xāmeneyi, ʽA. 1999. Bayānāt dar didār-e taškilhā-ye moxtalef-e dānešjuyi-ye dānešgāhhā-ye Tehrān. Khamenei.ir January 14. URL: https://
farsi.khamenei.ir/speech-content?id=24657.