Особенности евроатлантической интеграции республик бывшей Югосла-вии на фоне трансформации мирового порядка. Часть 2. Хорватия, Босния и Герцеговина

скачать скачать Автор: Ходунов А. С. - подписаться на статьи автора
Журнал: История и современность. Выпуск №2(56)/2025 - подписаться на статьи журнала

DOI: https://doi.org/10.30884/iis/2025.02.06

Ходунов Александр Сергеевич – младший научный сотрудник Центра изучения стабильности и рисков НИУ ВШЭ. E-mail: nalim13s@mail.ru.

Часть вторая.
Хорватия, Босния и Герцеговина[*]

Во второй части статьи подробно рассматриваются особенности евроатлантической интеграции двух крупных стран бывшей Югославии (Хорватии, а также Боснии и Герцеговины) в контексте трансформации мирового порядка. Сближение с Евросоюзом и НАТО часто сопровождалось ростом влияния леволиберальной идеологии и определенным ослаблением суверенитета в рассматриваемых странах, особенно в случае Хорватии. Однако в экономике существуют некоторые позитивные результаты от присоединения к ЕС. В последние несколько лет из-за ускорения процессов трансформации миропорядка углубился раскол между теми странами и народами бывшей Югославии, которые вошли или стремятся войти в Евросоюз и НАТО, и сербами, которые в большинстве своем категорически против вхождения в НАТО в связи с травмирующими событиями 1999 г. В последнее время большинство сербов разочаровалось и в ЕС. Также были кратко рассмотрены процессы евроатлантической интеграции других бывших югославских стран и территорий.

Ключевые слова: Хорватия, Босния и Герцеговина (БиГ), Словения, Черногория, Северная Македония, Косово, Европейский союз, НАТО, трансформация мирового порядка, хорватские «кроатисты», хорватские «глобалисты».

The Formation of a New World Order

Alexander S. Khodunov.

The second part of the article examines in detail the specifics of Euro-Atlantic integration in two large countries of the former Yugoslavia (Croatia and Bosnia and Herzegovina) in the context of the transformation of the global order. Rapprochement with the European Union and NATO has often been accompanied by the growing influence of left-liberal ideology and a certain weakening of sovereignty in these countries, particularly in the case of Croatia. However, the EU accession has yielded some positive economic benefits. In recent years, the accelerated transformation of the global order has deepened the rift between those countries and peoples of the former Yugoslavia that have joined or are seeking to join the European Union and NATO, and the Serbs who are largely categorically opposed to joining NATO due to traumatic events in 1999. Recently, many Serbs have also become disillusioned with the EU. The processes of Euro-Atlantic integration in other former Yugoslavian countries and territories are also briefly discussed.

Keywords: Croatia, Bosnia and Herzegovina (BiH), Slovenia, Montenegro, North Macedonia, Kosovo, European Union, NATO, transformation of world order, Croatian “croatists”, Croatian “globalists”.

Введение

В первой части данной статьи рассматривались особенности европейской интеграции Сербии на фоне изменения мирового порядка. Было выявлено, что, несмотря на декларируемое стремление всех сербских властей после 2000 г. войти в Евросоюз, популярность этой организации в сербском обществе в последние годы существенно снизилась, в то время как поддержка таких организаций, как Евразийский союз и БРИКС, напротив, значительно повысилась, что связано с восприятием сербами политики Запада и западных организаций как глубоко эгоистичной и направленной полностью против сербских национальных интересов. Популярность НАТО после 1999 г. всегда была крайне низка. Это и неудивительно, с учетом того, что США и НАТО в 1990-е гг., после распада СССР и установления господства проамериканского миропорядка, активно вмешивались в дела Восточной Европы (путем цветных революций), и особенно бывшей Югославии. При этом военная сила была применена ими только против сербской стороны конфликта:
в 1995 г. НАТО бомбила войска боснийских сербов, а в 1999 г. – зна-чительно более интенсивно – саму Сербию (Гринин 2023). Более того, по мнению свыше 80 % опрошенных сербов, США и Евросоюз к настоящему времени так и не искупили свою вину за эти бомбежки (например, в виде экономической помощи), что объясняет рост в Сербии евроскептицизма (см.: Энтина 2024).

Во второй части статьи будут детально рассмотрены процессы по присоединению к ЕС и НАТО двух других крупнейших стран бывшей Югославии – Хорватии и Боснии и Герцеговины (последняя пока не вошла ни в одну из этих организаций) – и их промежуточные итоги. Большое внимание уделяется также общественному расколу в этих странах. Если в Хорватии раскол наблюдается внутри титульной нации, которая составляет подавляющее большинство населения, и связан прежде всего с отношением к бывшей Югославии, то в Боснии и Герцеговине раскол пролегает между тремя основными народами этой республики. Хотя боснийские хорваты глу-боко не согласны с боснийскими мусульманами по вопросам внутригосударственного устройства и места крупнейших народов во внутренней политике республики, позиции боснийских мусульман и боснийских хорватов по внешнеполитическим вопросам очень близки, резко отличаясь от выраженно антизападной позиции боснийских сербов.

Хорватия: быстрое вступление в НАТО и Евросоюз на фоне нерешенных внутренних проблем

Созданная в 1989 г. правоконсервативная партия «Хорватское демократическое содружество» (ХДС), которая в 1990 г. победила на выборах и взяла власть в Хорватии в свои руки, сразу после победы выразила желание войти в Европейское экономическое сообщество. Однако хорватский путь в Евросоюз не был быстрым и оказался сопряжен с разного рода препятствиями, хотя Хорватия
и преодолела его быстрее, чем большинство других бывших югославских республик. В июне 2000 г., после смены власти на более демократическую, Евросоюз решил, что Хорватия удовлетворяет его критериям и вправе стать кандидатом на вступление. В ответ Хорватия сразу создала Министерство евроинтеграции и Парламентскую комиссию по евроинтеграции. В 2001 г. было заключено Соглашение о стабилизации и ассоциации с Евросоюзом, вступившее в силу в 2005 г. Уже в 2004 г. страна получила статус кандидата на вступление в ЕС, а в следующем году начались переговоры о полноправном членстве. После решения приграничного спора со Словенией в ноябре 2009 г. для вступления в Евросоюз не осталось препятствий. В декабре 2011 г. был подписан договор о вхождении Хорватии в ЕС, в январе 2012 г. прошел референдум, и в июле 2013 г. страна вошла в Евросоюз. Многие хорваты восприняли вступление в ЕС как «возвращение в природное окружение», так как Хорватия по культурной идентичности близка к странам Центральной Европы. Однако за фасадом внешне быстрого и успешного процесса вступления существовали серьезные проблемы. Так, например, из-за отсутствия опытных администраторов, хорошо разбирающихся
в сложных экономических вопросах, как, впрочем, и в сложных правилах получения средств от ЕС, Хорватия далеко не всегда могла грамотно воспользоваться средствами из европейских фондов. Это накладывалось на хрупкость национальной экономики, тяжело перенесшей непродуманную и несправедливую приватизацию (она привела к деиндустриализации, банкротству сотен фирм и всплеску безработицы), экономический кризис 2008 г. и рецессию, продлив-шуюся вплоть до 2015 г. (Kunda 2021).

Что касается вступления в НАТО, Хорватия проявила интерес к этому блоку еще в 1994 г., однако из-за обвинений Западом в «недемократичности» режима Франьо Туджмана процесс присоединения начался только после его смерти в 2000 г., но прошел очень быстро и практически без заминок. В мае 2000 г. Хорватия вступила в программу «Партнерство во имя мира» и стала членом Парламентской ассамблеи НАТО. В феврале 2001 г. открылось представительство Хорватии при НАТО. Хорватия также подписала План индивидуального партнерства с НАТО, а в мае 2002 г. – и План действий по членству. В декабре 2005 г. Сенат США принял Резолюцию о вступлении Хорватии в НАТО, отмечая ее прогресс в защите прав национальных меньшинств, отправку хорватского воинского контингента в Афганистан в 2003 г. и др. В сентябре – октябре 2007 г. на территории Хорватии прошли учения НАТО. Хотя по опросу 2007 г. всего около половины (52 %) населения поддерживали вхождение страны в НАТО, премьер-министр Иво Санадер отказался проводить референдум по данному вопросу, ссылаясь на то, что все основные политические силы страны выразили поддержку членству в этой организации. Процесс сближения с НАТО в случае Хорватии обуславливался также политическими шагами по отказу поддерживать хорватское автономистское движение в Боснии, урегулированию территориальных вопросов с соседями, выдаче Гаагскому трибуналу подозреваемых в совершении преступлений (прежде всего генерала Анте Готовину, возглавлявшего военную операцию «Буря» по овладению Краиной в 1995 г.) – все эти условия Запада хорватские власти постарались выполнить в срочном порядке, несмотря на протесты хорватских националистов. В итоге на саммите НАТО в апреле 2008 г. Хорватия (вместе с Албанией) получила приглашение присоединиться к НАТО, что и произошло в апреле 2009 г. Процесс вступления в НАТО сопровождался радикальным сокращением армии – с 96 тыс. человек
в 1994 г. до 23,8 тыс. в 2006 г. и 18,1 тыс. в 2014 г., а также сокращением и устареванием военной техники, особенно военных самолетов (см.: Пивоваренко 2016).

Стоит обратиться к восприятию вступления в Евросоюз самими гражданами Хорватии. Обращает на себя внимание, что, по опросам 2006–2010 гг., целых 70 % граждан страны считали, что Хорватия в ходе переговоров находится в подчиненном положении по отношению к ЕС. Во многом это связано с распространенным (особенно у хорватских правых) представлением, что Европа и вообще Запад не были заинтересованы в создании и укреплении хорватского государства и поэтому не помогли хорватам в период наиболее опасного этапа войны за независимость от Югославии в 1991 г.,
а теперь ставят хорватам неприемлемые условия. Большинство граждан также считало, что Евросоюз с пренебрежением относится к хорватской войне за независимость, отождествляя действия Хорватии и Сербии и требуя выдачи «невиновных» хорватских офицеров Гаагскому трибуналу: по их мнению, Хорватия была однозначно жертвой этой войны, а Сербия – однозначно агрессором. Поэтому в 2000-х – начале 2010-х гг. главной причиной евроскептицизма у хорватов стало недовольство требованием Евросоюза судить хорватских генералов, которые «только защищали свою страну». Другой причиной был страх либерализации рынка, которая могла нанести ущерб слабой хорватской экономике из-за неконтролируемого наплыва импортных товаров из ЕС. Весьма распространена была также боязнь потери национального суверенитета и размывания хорватской культурной идентичности после вступления в глобализированный мультикультурный Евросоюз. В результате в Хорватии того периода, так же как в нынешней Сербии, популярность Евросоюза стремительно снижалась со временем – с 75 % в 2003 г. до 38,9 % в 2007 г. В 2011 г. процент сторонников вступления Хорватии в ЕС несколько вырос – до 44 %, но одновременно 37 % граждан были категорически против этого. Власти пытались противостоять растущему евроскептицизму, указывая, что Хорватия после вступления в ЕС, напротив, станет более суверенной, экономически более сильной и будет равноправно участвовать в процессе принятия решений о будущем региона и Европы, но эта про-
паганда оказалась недостаточно эффективной. На референдуме
в 2012 г. 66 % участников голосовали за вступление в ЕС, однако приняли в нем участие лишь 44 % избирателей. Тем не менее евроскептичные настроения в Хорватии, в отличие от Сербии, не отражались на результатах общенациональных выборов: так, на выборах в Сабор (парламент) 4 декабря 2011 г. евроскептики получили лишь один мандат, который достался ультраконсерватору Руже Томашич (Jović 2012).

Впоследствии, после освобождения генералов из МТБЮ в ноябре 2012 г., а также после проявления некоторых позитивных
эффектов от вступления в Евросоюз для хорватской экономики, общественное мнение в стране резко изменилось в сторону поддержки этой организации, и в этом смысле Хорватия радикально отличается от все более евроскептичной Сербии. В конце 2020 г. позитивно оценивали вступление в ЕС 63 % опрошенных хорватов
по сравнению с 50 % в 2013 г. Более того, целых 78 % граждан Хорватии полагали, что вступление в Евросоюз принесет пользу,
в том числе 55 % – что оно создаст новые рабочие места, 34 % – ускорит экономический рост, 31 % – улучшит жизненный уровень. Такие ожидания понятны, ведь по опросу 2014 г. 51 % хорватов сообщили, что их финансовое положение «плохое», для 48 % ситуация с работой была «очень плохой», а для 28 % главной проблемой была безработица. Экономический рост с 2015 г. был относительно быстрым – до пандемии около 3 % в год, и в 2018 г. Хорватия достигла докризисного уровня ВВП, хотя доход на душу населения все еще отстает от среднего уровня по Евросоюзу. После присоединения к ЕС очень быстро снизилась безработица – до 6,4 % в 2019 г. (по сравнению с 17,4 % в 2013 г.), а среди молодежи – 16,6 % (целых 50 % в 2013 г.), но не из-за оздоровления экономики,
а прежде всего за счет массовой эмиграции в Европу. Что касается финансовой помощи со стороны ЕС, Хорватии в 2007–2013 гг.
из европейских фондов было выделено 1,27 млрд евро, однако реальные выплаты получателям помощи составили 1,12 млрд евро.
За 2014–2020 гг. Хорватия имела право получить 12,65 млрд
евро, но к концу 2018 г. фактически получила 6,63 млрд, из которых выплаты конечным пользователям составили всего 1,98 млрд. Таким образом, реальный уровень использования денежных средств из фондов ЕС в Хорватии оказался значительно ниже, чем в среднем по Евросоюзу. Среди крупнейших экономических проектов, которые частично финансирует ЕС, – терминал для сжиженного природного газа Омишаль и Пелешацкий мост, соединивший полуостров Пелешац с основной территорией страны (Kunda 2021).

Следует отметить, что после вступления в Европейский союз Хорватия была вынуждена сама вкладывать значительные средства в европейский бюджет. Но в целом страна получает из бюджета ЕС значительно больше, чем вкладывает: всего за 2014–2020 гг. она получила из бюджета Евросоюза средств в 2,1 раза больше, чем уплатила в него сама (Korda 2020). Тем не менее Хорватия так и не смогла значительно ускорить свое экономическое развитие: рост ВВП в 2005–2021 гг. составил лишь 1 % в год, отставая вдвое-втрое от других стран – новых членов ЕС, и даже от стран бывшей Югославии, не вошедших в ЕС. Это означает, что очень серьезную роль в замедлении экономического роста сыграли ошибки хорватских правительств, особенно – невнимание к развитию национальной промышленности и слишком большая надежда на помощь внешних акторов (Евросоюза, МВФ), что приводит к пассивности и отсутствию грамотной экономической стратегии, в результате чего потенциал членства в Евросоюзе для ускорения экономического развития используется далеко не полностью (Jurčić 2023).

В целом большинство хорватских политиков и экономистов считают, что вступление в Евросоюз принесло Хорватии больше пользы, чем вреда; особенно выиграли предприниматели, получив-шие средства из фондов, студенты, обучающиеся в европейских университетах, и люди, устроившиеся на хорошую работу в странах ЕС. К позитивным последствиям относится в том числе и фискальная консолидация, осуществленная под давлением Евросоюза. Тревогу у экономистов вызывает не вступление в ЕС как таковое,
а тот факт, что Хорватия с 2014 г. использовала для своего развития лишь 10 % от предназначенных ей средств из европейских фон-дов, притом что для улучшения ситуации в сфере государственного управления, страдающей от множества проблем, эти деньги не были использованы вообще. К тому же полученные средства использовались скорее на краткосрочные экономические проекты, чем на науку, культуру и здравоохранение. Среди негативных последствий вступления в ЕС можно выделить прежде всего огромный рост эмиграции из страны, особенно молодежи, а также стремительный рост импорта продуктов питания, что мешает развитию национального сельского хозяйства (Ivković Novokmet 2018).

Евроскептичные эксперты, напротив, указывают, что политика Евросоюза по отношению к Хорватии, как и всему Балканскому региону, заключалась в постоянном давлении и все новых условиях. Экономика Хорватии, по их мнению, понесла значительный ущерб от евроинтеграции, так как европейские товары хлынули на национальный рынок, сильно ударив по отечественному производству. Господствующая в Евросоюзе неолиберальная экономическая модель, которая является основной в условиях миропорядка, основанного на доминировании Запада, и отражает интересы крупных западных государств, банков и корпораций, в случае Хорватии привела к выраженно негативным последствиям. Особо катастрофические результаты, по их утверждению, дала «шоковая терапия» по рецептам МВФ с 1994 г., что усугублялось ее применением в ус-ловиях кровопролитной войны: несправедливая приватизация, разрушение национальной промышленности, существенный рост неравенства, бедности и безработицы (до 23 % в 2001 г.), либерализация импорта и его взрывной рост в ущерб отечественным производителям, падение реальной заработной платы, а также огромный рост внешнего долга. Все эти проблемы только усугубились в
2000-е гг.: путь в Евросоюз сопровождался условиями по дальнейшей приватизации государственных отраслей и предприятий, что обернулось усилением деиндустриализации и полной приватизацией банковской системы. Внешний долг продолжал расти и достиг 102,3 % ВВП в конце 2012 г. (Polović 2013). Впрочем, после вступления в Евросоюз и финансовой стабилизации процент внешнего долга к ВВП Хорватии резко уменьшился, упав до 63,0 % в конце 2023 г., что значительно ниже среднего по Евросоюзу – 81,7 % (Hrvatska... 2024).

Несмотря на вступление Хорватии в ЕС и даже в НАТО, российско-хорватские отношения вплоть до 2022 г. в целом поступательно развивались, хотя и явно уступали отношениям Хорватии с Европой, но зато в некоторых аспектах были крепче, чем отношения этой страны с США. Россия признала независимость Хорватии 17 февраля 1992 г., на два месяца раньше, чем это сделали США. Начало активного двустороннего взаимодействия было положено присутствием Ф. Туджмана на Параде Победы в Москве 9 мая
1995 г. За 25 лет, с 1992 по 2016 г., сумма прямых российских инвестиций в экономику Хорватии составила 600 млн долларов, что в 12 раз превышает американские инвестиции. В 2008 г. российско-хорватский товарооборот составил 3,4 млрд долларов, но сильно сократился после мирового кризиса – до 1,5 млрд в 2014 г. (Пивоваренко 2017). Впрочем, обострение отношений России и Запада начиная с 2010-х гг. постепенно стало негативно сказываться на двусторонних отношениях. После 2014 г. прекратился экспорт хорватской сельскохозяйственной продукции в Россию, а российские инвесторы не смогли приобрести хорватский нефтяной концерн ИНА. НАТО заставила Хорватию свернуть военно-техническое со-трудничество с Россией и полностью отказаться от российского вооружения (Азимов 2017). С 2022 г., после введения Хорватией антироссийских санкций, двусторонние отношения оказались на еще более низком уровне.

В случае хорватского государства и общества особенно характерен раскол на «кроатистов» и «глобалистов» (по аналогии с «американистами» и «глобалистами» в США). Представляется, что хорватская ситуация из всех стран бывшей Югославии наиболее близка процессам, происходящим в последнее десятилетие в США. В этой стране общество и особенно элита оказались глубоко расколоты на тех, кто поддерживает реализацию американских национальных интересов во внутренней и внешней политике и привержены традиционным семейным и религиозным ценностям, и на тех, кто выступает за наднациональные интересы глобальной сети крупнейших организаций, корпораций и СМИ (далеко не всегда необходимые и полезные для мира в целом), зачастую противоречащие интересам самой американской нации, и за распространение и усиление влияния различных меньшинств – особенно нелегальных мигрантов и запрещенного в РФ движения ЛГБТ. Этот очень сильный раскол в значительной степени отражает активно идущую трансформацию миропорядка, где США утрачивают роль абсолютного лидера, которую пытаются удержать «американисты» (о ситуации в США см.: Гринин Л. Е., Гринин А. Л. 2021).

В случае хорватского общества причины подобного раскола, разумеется, совсем другие, но и они также косвенно связаны с происходящими глобальными процессами. Главной причиной разделе-ния хорватского общества на «кроатистов» и «глобалистов» представляются коренным образом различающиеся политические
симпатии. «Кроатисты» в целом считают, что опыт пребывания Хорватии в составе Югославии (как королевской, так и коммунистической) был скорее негативным, чем позитивным, выступают за сохранение и укрепление независимой Хорватии при культурно-политической ориентации на Центральную Европу и не желают вступать в любые интеграционные объединения, состоящие из балканских государств (Jović 2012). «Глобалисты» же, напротив, выступают за сближение Хорватии с другими странами бывшей Югославии (некоторые из них хотели бы в идеале восстановления
Югославии, хотя бы в виде конфедерации) и поддерживают региональные балканские интеграционные процессы. Отличия между этими двумя группами в плане евроатлантической интеграции проявляются в том, что, хотя обе они (по крайней мере, их политические представители и известные интеллектуалы) в большинстве поддерживают эти процессы, «кроатисты» выступают за отказ от слепого следования брюссельской бюрократии и воспринимают Евросоюз скорее как способ «бегства с Балкан» и укрепления связей с Центральной Европой, а в лице НАТО видят защиту от предполагаемых территориальных претензий со стороны Сербии, при этом не желая, чтобы хорватские военные превратились в пушечное мясо для натовских военных операций по всему миру. «Глобалисты» же скорее поддерживают эти организации «по инерции», следуя примеру остальных восточноевропейских стран, и гораздо более склонны к слепому следованию требованиям Евросоюза (как, впрочем, и НАТО) без какого-либо учета их последствий для суверенитета Хорватии.

Что касается конкретных примеров саботирования «глобалистами» национальных интересов Хорватии, прежде всего стоит отметить, что хорватские власти, состоящие сегодня практически только из «глобалистов», почти не уделяют внимания такому важному вопросу, как высокая заболеваемость и смертность ветеранов, воевавших на стороне Хорватии в 1991–1995 гг. (хорв. бранители). Несмотря на удручающее состояние здоровья этой категории населения в результате разных причин (от стресса, часто возникающего из-за недовольства нынешним положением вещей в стране, и до курения и алкоголя), регулярные профилактические медицинские обследования охватывают только небольшую их часть – менее 5 % ежегодно (причем даже эти обследования часто далеко не полные), что приводит к высокой смертности этой части населения, несмотря на не очень высокий средний возраст (54,3 года в 2017 г.). Только за 2019 г. умерло 4,9 тыс. бранителей. Власти не проявляют интереса к решению данной проблемы, несмотря на то что без их участия в боевых действиях не было бы независимой Хорватии. Бывший министр здравоохранения Андрия Хебранг разослал письма со статистическими данными о тяжелом состоянии здоровья и высокой смертности бранителей сорока высокопоставленным хорватским чиновникам, однако ответил лишь один человек (Pavković 2021).

Также, парадоксальным образом, крупнейшие хорватские государственные СМИ, по свидетельству А. Хебранга, скрывают информацию как о числе убитых хорватских мирных жителей, зарегистрированных хорватским Минздравом под его руководством,
в ходе войны 1991–1995 гг. (более 8 тыс. человек), так и об успехах хорватской военной медицины (санитет) во время этой войны. Врачи и медсестры санитета, по оценке Хебранга, были в подавляющем большинстве патриотами независимой Хорватии и обладали большим энтузиазмом и стремлением как можно лучше выполнить свои задачи, благодаря чему смертность раненых составила всего
1,4 % – мировой рекорд на тот момент. Самоотверженность и патриотизм сотрудников санитета в военное время особо отметил
Ф. Туджман. Помимо этого, они также качественно лечили и раненых, воевавших на сербской стороне и попавших в плен к хорватам (Na prvoj… 2014). В качестве еще одной иллюстрации невнимания к национальным интересам страны можно привести и отказ хорватских властей во время острой фазы пандемии ввезти в страну клинически проверенную российскую вакцину «Спутник», чего безуспешно добивался А. Хебранг, утверждая, что «Спутником» можно быстро и эффективно привить наиболее подверженные риску категории населения, прежде всего пожилых людей. Но этого не было сделано из-за слепого следования властей (особенно премьер-министра Андрея Пленковича) директивам Евросоюза по запрету на  ввоз российских вакцин (Press… 2021).

Стоит кратко рассмотреть причины такой упорной борьбы хорватских «глобалистов» против хорватских национальных интересов. Вначале нужно сказать, что сразу после победы на выборах партии ХДС в мае 1990 г., на тот момент четко отстаивавшей хорватские национальные интересы, в нее вступили 98 тыс. бывших членов Союза коммунистов Хорватии (правящая партия в социалистической Хорватии в 1945–1990 гг., входившая в состав Союза коммунистов Югославии, которая с 1990 г. называется Социал-демократическая партия, или СДП). Это были не только рядовые члены Компартии, многие из которых искренне считали, что в условиях распада Югославии и опасности войны лучше поддержать сильную национальную партию, но и много людей, занимавших высокие посты в партийно-политическом руководстве, на предприятиях, в судах и спецслужбах коммунистической Югославии. Формально они приняли идею независимой Хорватии и встали на ее сторону, видя народный энтузиазм и массовую поддержку новых властей и понимая, что возврат к старой Югославии при таких общественных настроениях в ближайшие годы невозможен. Однако фактически они в большинстве сохранили симпатии к бывшей Югославии и надеялись на ее восстановление в будущем в той или иной форме, при этом крайне негативно относясь к хорватским умеренным националистам (и в частности, и в особенности к самому Ф. Туджману) как к сепаратистам или даже «фашистам», и, соответственно, желали скрыть, саботировать или приписать себе их успехи и достижения. Многие вошли в ХДС или же согласились работать в интересах независимой Хорватии, стремясь в новых условиях сохранить свои привилегии и высокие должности, которые у них были при коммунизме в Югославии. В ходе войны они внесли определенный вклад в защиту Хорватии и обеспечение ее безопасности, но, в отличие от добровольцев-патриотов, старались находиться вдали от линии фронта, чтобы не подвергать себя риску (Franjić 2024; Hebrang 2014).

Особенно сильны позиции «глобалистов» в хорватских СМИ. Писатель, сценарист, бывший директор Хорватского радио и телевидения (HRT) и один из основателей ХДС Хрвое Хитрец заявил, что он (как, впрочем, и многие другие патриоты-«кроатисты») оказался в «черном списке» всех крупных СМИ. Сам он покинул ХДС после того, как она начала выдавать хорватских генералов Гаагскому трибуналу, так как был убежден в их невиновности и организовал несколько научно-экспертных конференций в их защиту. Что касается евроинтеграции, Х. Хитрец в принципе ее поддерживает, но критикует власти за согласие на абсолютно все условия Евросоюза и Запада, в том числе и противоречащие интересам страны, тогда как многие другие страны отстаивали свои национальные интересы хотя бы по некоторым важным вопросам (Stupar 2012).

Во время правления Ф. Туджмана ему удавалось в целом препятствовать деструктивной деятельности таких скрытых противников независимости Хорватии и проводить политику, соответствующую хорватским национальным интересам в его понимании. Он, правда, не осмелился их уволить или лишить оперативной власти, осознавая их большое влияние и опасаясь кровавой внутренней дестабилизации под их руководством, но смог своим авторитетом серьезно ограничить их активность. Однако сразу после его смерти и избрания президентом одного из ярчайших представителей «глобалистов» Степана Месича (2000–2010 гг.), который в 1994 г. вместе с бывшим высокопоставленным сотрудником хорватского МВД (1944–1965 гг.) Йосипом Маноличем вышел из ХДС и организовал неудачный путч против Туджмана, они значительно активизировались, в том числе и внутри формально патриотической партии ХДС, и взяли под свой контроль ведущие СМИ, правосудие, крупные предприятия и образовательные программы. Особенно активно «глобалистов» на руководящие посты в ХДС продвигали председатели этой партии и премьер-министры Хорватии Иво Санадер (2003–2009 гг.) и Ядранка Косор (2009–2011 гг.). В этом им помогал бывший работник югославской судебной системы и один из руководителей ХДС Владимир Шекс, который, в частности, предложил кандидатуру нынешнего хорватского премьер-министра с ярко выраженными «глобалистскими», прозападными и леволиберальными взглядами А. Пленковича на пост председателя ХДС (между прочим, А. Пленкович в 2000 г. состоял в партии ДЦ [Демократический центр], которая активно боролась против наследия Ф. Туджмана). При этом самые активные «кроатисты», бранители и преданные соратники Туджмана в ХДС, в частности А. Хебранг, были намеренно отстранены от руководящих постов, и вся полнота власти в партии перешла к «глобалистам» (Franjić 2024).

Таким образом, если в США, например, несмотря на доминирование в последние годы «глобалистов», чьи интересы представляет Демократическая партия, существует соперничающая с ней влиятельная «американистская» Республиканская партия, то в Хорватии деятельность некоторых сторонников бывшей Югославии и бывших высокопоставленных коммунистов по борьбе со своими идеологическими противниками (даже если эта борьба шла во вред хорватским национальным интересам) оказалась столь активной и последовательной, что в последние годы сколько-нибудь влиятельное «кроатистское» направление на политической сцене фактически исчезло. Когда-то «кроатоцентричная» партия ХДС полностью покорилась «глобалистам», была «захвачена» ими изнутри и резко изменила свою политику, стремительно приблизившись к своему главному конкуренту – изначально «глобалистской» СДП, так что сегодня между ними крайне сложно найти разницу (если учитывать не официальную риторику, а фактически проводимую политику, особенно внутреннюю).

В результате произошло глубокое разочарование патриотической части хорватского общества в современном хорватском государстве и его политической системе. Они продолжают оставаться сторонниками независимой Хорватии, но больше не видят никакой политической силы, искренне разделяющей их убеждения. Долю таких патриотов-традиционалистов среди всего населения Хорватии условно можно оценить приблизительно в 60–70 %, исходя из следующих ключевых показателей: 58 % граждан Хорватии по опросу 2017 г. согласились с утверждением, что они «очень гордятся» быть гражданами своей страны, для 67 % граждан очень важна или в какой-то степени важна религия, а 69 % выступает против однополых браков (Cooperman et al. 2017). С точки зрения граждан Хорватии «кроатистских» взглядов, политическая жизнь страны вследствие безраздельного доминирования «глобалистов» во внутренней политике и в СМИ оказалась в полном тупике,
из которого в настоящее время нет выхода. Неслучайно целых
67,9 % опрошенных в 2024 г. граждан считают, что страна идет в неправильном направлении, и лишь 19,9 % – что в правильном,
а политику нынешнего правительства ХДС поддерживает всего 25,6 % (Milanović... 2024).

Нужно также особо подчеркнуть, что в случае Хорватии современные «кроатисты» не имеют столь деструктивного влияния на регион, как «американисты» на соседние с США страны, да и, в оп-ределенной степени, на весь мир. «Американисты» исторически привыкли к эгоистичным и не всегда продуманным действиям за пределами США, зачастую силой навязывая другим странам и на-родам выгодный для Америки политический курс. Однако в Хорватии в 1990-е гг., когда «кроатисты» находились на руководящих позициях, деструктивные силовые действия с их стороны проявлялись не так интенсивно, как можно было бы ожидать.

Даже если признать тогдашние хорватские власти виновными
в обострении кризиса в воюющей Боснии и Герцеговине, что выражалось в поощрении сепаратизма руководства боснийских хорватов и в отправке регулярной армии Хорватии с целью ослабить позиции боснийских мусульман (хотя все эти моменты нуждают-
ся в дополнительных исследованиях), той же самой Боснии и Герцеговине одновременно была оказана масштабная гуманитарная помощь со стороны некоторых руководителей Хорватии. А именно: были осуществлены централизованный прием и размещение 663,5 тыс. беженцев (из них значительную часть составили боснийские мусульмане), а также бесплатное лечение больных и раненых граждан БиГ в хорватских больницах; заметную часть из них также составляли мусульмане, с которыми в те годы ожесточенно бились союзные Хорватии боснийские хорваты. В одной только больнице в г. Сплите лечилось 32 тыс. больных и раненых граждан Боснии и Герцеговины, из них около 40 % – боснийские мусульмане (см.: Nazor 2011).

А для предотвращения преступлений хорватских войск против сербского населения во внутренней войне еще с мая 1991 г. А. Хебрангом, занимавшим тогда пост министра здравоохранения, было организовано систематическое обучение хорватских офицеров всем Женевским конвенциям по обращению с пленными и мирными жителями (Hebrang 2013: 80–81). Аккуратное обращение регулярных хорватских войск с попавшими в их окружение 6–7 тыс. сербских мирных жителей, а также со значительным числом окруженных во-енных в регионе Кордун во время операции «Буря» в августе
1995 г. подтвердил в своей книге даже такой непримиримый противник Ф. Туджмана и партии ХДС, как генерал восставшей Армии Сербской Краины Милисав Секулич. Он же, как один из высокопоставленных функционеров непризнанной Сербской Краины, признал, что хорватские сербы в большинстве вовсе не были изгнаны хорватскими войсками (путем угроз, запугивания, обстрелов их домов и т. д.), а были централизованно эвакуированы самими властями и милицией Краины, хотя и упомянул о преступлениях отдельных радикальных хорватских отрядов над частью оставшихся в Краине сербов (Секулич 2019).

Стоит также отметить, что в настоящее время 79 % всех опрошенных хорватов (а значит, и бóльшая часть хорватов «кроатистских» взглядов) считают, что между православием и католичеством есть много общего, и лишь 16 % – что эти две конфессии резко отличаются; для сравнения: в Сербии эти цифры составили 61 % и 34 % (Cooperman et al. 2017: 156). Это означает отсутствие в современном хорватском обществе массового недоверия, отчужденности и тем более враждебности к традиционно православным народам,
а значит, и возможность конструктивного диалога хорватов с ними.

Итак, в случае появления в Хорватии в ближайшем будущем значимой «кроатистской» силы, придерживающейся умеренных позиций, это не вызовет масштабных деструктивных изменений в регионе, как было в 1941–1945 гг. (тогда Хорватией управляли усташи – радикальные националисты и пособники нацистов, ответственные за множество массовых преступлений), а, скорее, пойдет на пользу стране и региону, а также приведет к активизации экономического развития самой страны, возвращению заметной части эмигрантов (а возможно, даже и части сербских беженцев) и более продуманной внешней политике, которая будет в большей степени соответствовать хорватским национальным интересам и отойдет от слепого следования наднациональным организациям.

Впрочем, осенью 2024 г. президент Хорватии Зоран Миланович применил право вето по вопросу отправки военных страны на Ук-раину в рамках миссии под эгидой НАТО, заявив, что у Хорватии нет никакого интереса участвовать в украинском конфликте. В целом полномочия хорватского президента значительно меньше, чем у прозападного и проукраинского премьер-министра А. Пленковича, который и определяет основные направления хорватской внешней политики, но в отдельных моментах президент способен ему противостоять (Ткачук 2024). Хотя З. Миланович во внутренней политике скорее продвигает линию хорватских «глобалистов», однако позиция президента по внешнеполитическим вопросам сближает его с «кроатистами», не заинтересованными в том, чтобы втянуть Хорватию в крупные военные конфронтации. Это показывает, что между этими двумя лагерями, несмотря на их интенсивное соперничество, все же нет непреодолимого барьера.

Босния и Герцеговина: трудный путь в Евросоюз и НАТО при внешнем протекторате и внутреннем расколе

Босния и Герцеговина была признана на международном уров-не в качестве независимого государства 6 апреля 1992 г. в условиях гражданской войны. Согласно решению Международного суда по бывшей Югославии, Сербия и – в значительно меньшей степени – Хорватия участвовали в агрессии против Боснии и Герцеговины. Однако это утверждение оспаривается многими как сербскими (Šur-lan 2017), так и хорватскими историками. Последние утверждают, что армия Хорватии действительно вошла на территорию БиГ в апре-ле 1992 г., но не с целью агрессии, а чтобы спасти эту страну (в особенности – ее районы с хорватским большинством) от сокрушительного поражения и полного завоевания сербскими войсками (Ma-rijan… 2024).

После окончания военных действий в ноябре 1995 г. Босния и Герцеговина фактически превратилась в нефункционирующее го-сударство и своего рода протекторат международного сообщества. Подписанные в декабре того же года президентами Сербии, Хорватии и Боснии Дейтонские соглашения (фактически выступающие в качестве конституции БиГ) в полной мере не устраивали ни одну из сторон, а больше всего вызывали недовольство у боснийских хорватов. Они по решению Запада еще в 1994 г. утратили свое государственное образование и вступили в Федерацию Боснии и Герцеговины, или ФБиГ (одну из двух автономий в составе БиГ, наряду с Республикой Сербской, или РС). Чтобы постепенно придать этому конфедеративному и аморфному государству с чрезвычайно широкими полномочиями автономий более централизованный характер, в качестве своеобразного надзирателя за политическим процессом, с правом отнимать у автономий их полномочия и передавать их центральным властям и даже с правом смещать избранных должностных лиц, в республику назначается Верховный представитель (ВП), имеющий полномочия от ООН (но фактически все Верховные представители были из стран Евросоюза и в значительной степени отражали интересы этой организации).

О степени политического раскола трех основных народов Боснии и Герцеговины (сербы, хорваты и боснийские мусульмане, или бошняки) красноречиво говорит тот факт, что Верховный представитель Карлос Вестендорп в 1998 г. сам утвердил флаг, гимн и национальную валюту республики из-за неспособности избранных представителей трех народов договориться по этим вопросам. США и Евросоюз с 1999 г. начали поддерживать процесс централизации БиГ, что совпало с желаниями и интересами боснийских мусульман, и с опаской относились к сербским и хорватским националистическим партиям. В конце 1990-х и начале 2000-х гг. деятельность Верховных представителей была направлена на ограничение полномочий Республики Сербской, а также на смещение избранных представителей боснийских сербов (например, был смещен избранный президент от ответвления Сербской радикальной партии в РС Никола Поплашен как «ультранационалист»). Однако начиная с 2000-х гг. их деятельность была все отчетливее направлена на ограничение полномочий прежде всего представителей боснийских хорватов. Так, в феврале 2000 г. был закрыт телеканал боснийских хорватов, а в октябре был принят закон, согласно которому бошняки и хорваты Федерации БиГ, ранее выбиравшие своих представителей в органы власти по отдельности, теперь стали их выбирать вместе (например, за кандидата-хорвата могли теперь голосовать не только хорваты, но и бошняки), что фактически означало радикальное усиление позиций боснийских мусульман в этой автономии с учетом того, что они составляют более 70 % ее населения. Затем были приняты поправки в законодательстве, которые обеспечили возможность бошнякам самостоятельно формировать верхнюю палату парламента ФБиГ, а значит, назначать правительство, а также избирать президентов и вице-президентов. В от-
вет боснийские хорваты в марте 2001 г. создали свои параллельные структуры власти – фактически пытаясь восстановить свою территориальную автономию. В результате ВП Вольфганг Петрич отстранил от должности члена президиума от боснийских хорватов,
представителя ответвления партии ХДС в БиГ Анте Елавича, который поддержал этот процесс. Президент Хорватии С. Месич, действуя в духе глобализма, выразил поддержку официальным институтам Боснии и отказался помочь боснийским хорватам, поддержав таким образом линию Верховного представителя, и хорватское движение за автономию быстро сошло на нет. К тому же в 2004 г. хорватам решением нового ВП Пэдди Эшдауна было запрещено иметь большинство в городском совете г. Мостар, хотя в этом городе они численно преобладают; при этом ни для одного города
с большинством бошняков не ввели подобных ограничений (см.: Еремин 2021).

Недовольство хорватов ограничением своих прав особенно уси-лилось после неоднократного избрания членом президиума Боснии и Герцеговины Желько Комшича (2006, 2010 и 2018 гг.) – формально хорвата, но фактически, по мнению большинства хорватов, полностью разделяющего политические идеи, интересы и чаяния боснийских мусульман, за которого голосовали скорее бошняки, чем хорваты. Так, в регионах с большинством хорватов в 2018 г.
Ж. Комшич получил минимальное число голосов, а победил в них лидер ХДС Боснии и Герцеговины Драган Чович. Так что многие боснийские хорваты восприняли Ж. Комшича как второго президента бошняков (Kako… 2018).

В целом боснийские хорваты, очевидно, остаются наиболее ущемленным в правах народом республики, что выражается как в политической дискриминации, так и в недостаточном финансировании областей с хорватским большинством (Sarajevu… 2019). Это во многом обусловливает массовую эмиграцию хорватов в Хорватию и на Запад, которая в процентном отношении превышает таковую у боснийских мусульман и боснийских сербов. Это вкупе с их естественной убылью (около 2 тыс. в год с 2013 г.) приводит к быстрому сокращению доли хорватов в республике – она снизилась с 17,4 % по переписи 1991 г. до 15,2 % по переписи 2013 г. Численность боснийских хорватов за это время упала на 28,4 % – с 760,9 до 544,8 тыс. человек. Для сравнения: у бошняков сокращение численности составило 7 %, у сербов – 20,5 %. Эмиграция боснийских хорватов в последнее десятилетие резко увеличилась, достигнув
в 2014–2017 гг. в среднем 11–13 тыс. человек в год, по сравнению
с 2–3 тыс. в 2007–2008 гг. (Bašić, Malović 2022).

Евроатлантическая интеграция Боснии и Герцеговины началась через несколько лет после окончания войны. В мае 1999 г. начался процесс стабилизации и ассоциации с Евросоюзом, с 2005 по 2008 г. проходили переговоры по заключению Соглашения о стабилизации и ассоциации, в 2016 г. Босния и Герцеговина подала заявку на вступ-ление в ЕС и в 2022 г. стала официальным кандидатом на вступление. Что касается НАТО, в 2005 г. произошло присоединение БиГ к программе «Партнерство во имя мира», в 2008 г. был подписан план об индивидуальных партнерских действиях, в 2009 г. страна подала заявку на предоставление Плана действий по членству в НАТО, а в 2010 г. стала кандидатом на вступление в блок. Дальнейший процесс вхождения в НАТО столкнулся с непримиримым противодействием властей Республики Сербской, которые, как и сербский народ в целом, крайне негативно относятся к этой организации. В октябре 2017 г. была принята Резолюция о защите конституционного строя и военном нейтралитете РС, где говорилось об отказе автономии вступать в какие-либо военные блоки. Вместе с усилением роли РС в определении внешнеполитической ориентации БиГ (с опорой на Сербию и Россию, которые не заинтересованы во вступлении Боснии и Герцеговины в НАТО) постепенно ослаблялась роль Верховных представителей, которые больше не могли продвигать многие из задуманных решений. В последние годы значительно активизировались контакты России с руководством РС во главе с Милорадом Додиком, возглавляющим РС с 2006 г., что является отражением недовольства боснийских сербов давлением Запада. Наблюдаются также коренные противоречия меж-ду крупнейшими народами по внешнеполитическому курсу. Бос-нийско-мусульманские партии в основном поддерживают вступление БиГ и в ЕС, и в НАТО, при этом поддерживая дальнейшую централизацию государства. Партии боснийских хорватов, выступая за евроатлантическую интеграцию, сопротивляются централизации, а партии боснийских сербов поддерживают только интеграцию в Евросоюз, выступая за возвращение изначального объема дейтонских полномочий (Еремин 2024). М. Додик с 2017 г. находится под санкциями США и Великобритании, которые обвиняют его в подрыве Дейтонских соглашений. Под санкции попали и несколько других политических лидеров РС. Сам же М. Додик счи-тает, что санкции были введены из-за его независимой политики (Додик оценил… 2024).

Можно также остановиться на итогах всеобщих выборов в Боснии и Герцеговине 7 октября 2018 г., которые, на наш взгляд, наиболее ярко иллюстрируют особенности политических взглядов крупнейших партий. Так, что касается Республики Сербской, они подтвердили долгосрочную тенденцию укрепления партии М. Додика «Союз независимых социал-демократов» (СНСД), которая отказалась от изначального интернационализма, все больше прибегает к типично националистической риторике, а также постоянно говорит о необходимости бороться с давлением Запада и укреплять связи с Россией. При этом произошло явное ослабление позиций Сербской демократической партии (СДС), которая возглавляла РС во время войны в Боснии в 1992–1995 гг. и считалась символом ультранационализма. К 2018 г. она явно отошла от изначальных позиций в сторону поддержки демократии и «европейских ценностей» и в результате стала пользоваться поддержкой западных посольств. Что касается партий, за которые голосуют преимущественно бошняки, в 2018 г. в очередной раз победила традиционалистская и исламистская Партия демократического действия (ПДД), выступающая за укрепление исламских ценностей у бош-
няков и одновременно за выраженно прозападный внешнеполитический курс. Ее главный конкурент – левоцентристская СДП, на-следница Компартии БиГ, декларирующая равноправие всех народов и при этом выступающая за ускорение централизации страны. СДП, несмотря на формальное неприятие национализма, фактически по своему составу и электорату является партией преимущественно бошняков. В целом в ходе выборов ПДД, СНСД и хорватская ХДС в борьбе за избирателей использовали преимущественно националистическую риторику и смогли победить, а СНСД даже значительно укрепил свои позиции, в том числе за счет пророссийской риторики (см., например: Кандель 2019).

Нужно также упомянуть, что у трех основных народов Боснии и Герцеговины диаметрально противоположные взгляды на внутриполитическое развитие этого государства. Целых 78 % боснийских мусульман, по опросу, проведенному в 2013 г., поддерживают ликвидацию Республики Сербской и полную централизацию страны (такой взгляд в большинстве случаев подразумевает вовсе не стремление к репрессивным мерам против сербов и других небошняков, как может показаться на первый взгляд, а, напротив, желание сохранить мирное сосуществование всех народов и религий
в БиГ, но при жестком централизованном внутреннем устройстве без автономий). 68 % боснийских сербов хотели бы выйти из состава БиГ и присоединиться к Сербии. 61 % боснийских хорватов хотят создать для себя территориальную автономию, подобную РС.
Но при этом целых 72 % хорватов видят свое будущее все-таки в составе Боснии, выступая против сецессии и присоединения к Хорватии (Istraživanje... 2013).

После 2022 г. разногласия между представителями трех крупнейших народов Боснии и Герцеговины только увеличились. Президент Республики Сербской М. Додик поддержал СВО и выступил за тесные политические отношения с Россией, а также с Китаем. Он заявил, что Россия и Китай относятся к РС с уважением, без каких-либо условий и ультиматумов, и уважают Дейтонское соглашение, тогда как Евросоюз постоянно ставит Боснии новые ус-ловия и не воспринимает ее всерьез. По его мнению, «тяжело перечислить все обманы ЕС». М. Додик заявил, что Республика Сербская продолжает поддерживать путь в Евросоюз, но не согласится ни на какое давление (Додик: ЕУ… 2024). Два других члена президиума – боснийский мусульманин Денис Бечирович и боснийский хорват Желько Комшич – в российско-украинском конфликте занимают прозападную позицию. В то же время Республика Сербская не позволила центральным органам власти Боснии и Герцеговины ввести антироссийские санкции (Јоксимовић 2024).

Нужно отметить, что М. Додик декларативно выражает поддержку боснийским хорватам в вопросе расширения их прав (в част-
ности, поддерживая право хорватов самим выбирать себе члена президиума БиГ), что приводит к росту его авторитета среди хорватов республики. Так, Д. Чович в 2018 г. заявил, что, несмотря на определенные разногласия, М. Додик «держит слово и выполняет обязательства» и что его партия ХДС успешно сотрудничает с правящей партией Республики Сербской СНСД (Čović… 2018). Однако позиция М. Додика по допущению выхода РС из состава Боснии, а также прославление им таких спорных личностей, как генерал Ратко Младич, подвергается критике бошнякскими политиками и интеллектуалами; по их словам, именно на территории РС находятся крупнейшие массовые захоронения боснийских мусульман – Сребреница и Томашица (см.: Žestoka... 2017; Halilović… 2024).

Ошибкой М. Додика является постоянный акцент только лишь на негативной стороне исторического взаимодействия сербов с бош-
няками. Например, в ноябре 2023 г. президент РС говорил о «лицемерии» боснийских мусульман, которые отмечают годовщину заседания антифашистского совета партизанского движения Боснии и Герцеговины, состоявшегося в ноябре 1943 г., хотя большинство их предков, по его словам, воевали за нацистов и усташей, а за партизан-антифашистов воевали в основном сербы. Также он обвинил бошняков в том, что они вновь массово восприняли фашистские идеи в ходе войны 1990-х гг., что привело к изгнанию ими 150 тыс. сербов из Сараево (Dodik… 2023). При этом лидер боснийских сербов забыл упомянуть о том очень важном факте, что во второй половине 1941 г., когда массовый террор усташей в Боснии достиг своего пика, видные боснийские мусульмане – представители интеллигенции подписали целых восемь резолюций с протестом против массовых убийств своих сограждан. Самая известная из них, Сараевская резолюция, была составлена в октябре 1941 г. по инициативе мусульманского духовенства (а именно имамов Мехмеда Ханджича и Касима Добрачи), осуждала преступления хорватов-усташей, а также примкнувших к ним бошняков над сербами, евреями и цыганами и указывала на быстрое сползание всей Боснии
в хаос и анархию из-за политики усташей. Как отмечается в резолюции, хорваты-усташи подтолкнули некоторую часть бошняков во главе с политиками Хакией Хаджичем и Алией Шуляком к участию вместе с ними в преступлениях над сербами (преимущественно – в тех районах, где не было хорватов, но зато жило много бошняков), а иногда отряды хорватов-католиков сами совершали преступления над сербами под видом бошняков, надев фески и называя друг друга мусульманскими именами. Это вызывало ответные акции возмездия отдельных отрядов сербских четников (прозападных монархистов) против мусульманского гражданского населения в Восточной Боснии. Авторы резолюции призвали всех боснийских мусульман строго придерживаться исламских заповедей и не совершать никаких преступлений над кем-либо, а также судить и строго наказать всех преступников и тех, кто отдавал им приказы совершать преступления. Резолюция получила 108 подписей ведущих бошнякских интеллектуалов из Сараево (учителя, врачи, судьи, духовенство, торговцы, предприниматели). Она была размножена и разослана высшим органам власти НДХ, в том числе высшим бошнякским чиновникам. Это был редкостный пример массового протеста против преступлений нацистов и их пособников в оккупированной Европе (Sušić 2023). Если бы М. Додик в своих выступлениях, наряду с научно доказанными преступлениями над сербами, упоминал и эти светлые страницы помощи боснийских мусульман сербам в беде, это бы, вне всякого сомнения, весьма позитивно отразилось на стабильности Боснии и привело бы к существенному снижению остроты межнациональных конфликтов и противоречий.

В конце раздела, посвященного Боснии и Герцеговины, имеет смысл привести статистические данные об отношении крупнейших народов этой страны к Евросоюзу и НАТО. В исследовании 2010 г. данные были получены отдельно для Федерации БиГ и Республики Сербской. В 2010 г. поддерживали вступление в Евросоюз 94 % граждан ФБиГ (то есть почти все боснийские мусульмане и хорваты) и 78 % граждан РС, представленных в основном боснийскими сербами. Вступление в НАТО поддержали 88 % граждан ФБиГ,
но только 30 % граждан РС. Поддерживали деятельность Верховного представителя 57 % бошняков, 32 % хорватов и лишь 5 % сербов (Rupčić 2010).

В то же время общественное мнение среди боснийских сербов к 2024 г. радикально изменилось в сторону резкого сокращения поддержки не только НАТО, но и ЕС – очевидно, в связи с изменени-ями геополитической ситуации в мире. В частности, если сейчас
89 % бошняков и 75 % боснийских хорватов поддерживают вступление Боснии и Герцеговины в Евросоюз, того же мнения сегодня придерживается лишь откровенное меньшинство боснийских сербов – 30 %. При этом целых 75 % граждан БиГ считают, что страна идет в неправильном направлении, и лишь 21 % – что в правильном. 62 % опрошенных граждан не доверяют ни одному политику
в стране (Krešić 2024).

76 % бошняков считают, что Боснии и Герцеговине следует вступить в НАТО. 45 % бошняков видят роль НАТО в мире как позитивную, 42 % – в какой-то мере позитивную, и лишь 3 % –
как скорее негативную. Такое выраженно позитивное отношение
к НАТО нетипично для мусульманских народов. Но бошняки в большинстве своем считают себя одновременно мусульманами и европейцами и желают, чтобы их страна была тесно включена во все геополитические процессы в Европе; этим во многом и вызвана популярность среди них евроатлантических организаций. К тому же бошняки надеются, что НАТО защитит их от соседних государств, способных покуситься на их суверенитет и территориальную целостность, в качестве которых они воспринимают современную Сербию и, в определенной степени, Хорватию. Что касается боснийских хорватов, то 61 % поддерживают вступление в НАТО (очевидно, желая последовать примеру Хорватии), 42 % считают роль НАТО в мире позитивной, 23 % – в какой-то степени позитивной, а 15 % – скорее негативной. Это говорит о заметно более скептичном отношении к данной организации среди боснийских хорватов, чем среди боснийских мусульман, что может быть связано с определенным разочарованием политикой Запада в Боснии, которая в основном направлена на ограничение прав хорватов. Среди боснийских сербов только 3 % поддерживают вступление в НАТО. 67 % их считают, что роль НАТО в мире – в основном негативная, 21 % – скорее негативная, а 2 % – в целом позитивная (Koliko... 2024).

Таким образом, с течением времени внешнеполитический раскол между боснийскими мусульманами и хорватами, с одной стороны, и боснийскими сербами – с другой, только обостряется и углубляется. Также очевидно, что, несмотря на тяжелую экономическую ситуацию в стране и высокий уровень безработицы, бош-няки и хорваты продолжают надеяться на возможные позитивные эффекты от будущего вступления Боснии в Евросоюз. Помощь
ЕС действительно была весьма значительной: Евросоюз с 1996 по
2021 г. выделил более 3,5 млрд евро на послевоенное восстановление страны и развитие ключевых секторов экономики и инфраструктуры, из них 2,4 млрд – льготные кредиты, а 1,2 млрд – гранты из европейских фондов. С помощью Евросоюза в Боснии и Герцеговине только в 2007–2012 гг. было осуществлено 350 проектов, в том числе проекты по выращиванию лекарственных растений, сортировке мусора, ирригации, предоставлению рабочих мест для молодежи и др. Но, несмотря на такие объемы помощи, страна продолжает оставаться одной из беднейших в Европе (EU… 2021). Негативные эффекты приближения к Евросоюзу для экономики страны в республике не получают достаточного освещения, так как считается, что страна в 1990-е гг. была практически полностью разрушена войной, так что сближение с экономически развитым Евросоюзом в любом случае окажет в целом позитивный эффект. Однако некоторые политологи и публицисты, например политолог Ясмин Муянович, критикуют недостаточные усилия ведущих политиков страны по вступлению в ЕС, а также указывают на серьезные ошибки самого Евросоюза. С точки зрения Я. Муяновича, они заключаются в потере заинтересованности ЕС в принятии новых государств, а также в серьезных уступках этническому национализму в ущерб демократическим принципам, что постепенно усиливает евроскептичные настроения на Балканах (Mujanović 2023).

Особенности евроатлантической интеграции других бывших югославских стран и территорий

Можно коротко взглянуть на процессы евроинтеграции и вступления в НАТО всех остальных республик бывшей Югославии, а также Косово (его независимость не признают большинство стран мира, включая Россию и Сербию, но признают почти все страны ЕС и НАТО). Раньше всего и в Евросоюз, и в НАТО вступила Словения – наиболее развитая и богатая страна бывшей Югославии, с очень высоким ВВП на душу населения (47,8 тыс. долларов по ППС в 2023 г., что выше, чем у Испании и Японии [World Bank 2024]). Словения – моноэтническое государство, исторически тесно связанное со странами Центральной Европы, в котором отсутствует какой-либо серьезный межнациональный или социальный раскол по поводу евроатлантической интеграции. Кроме того, Словения уже в конце 2000-х гг. характеризовалась очень низким уровнем коррупции и экономического неравенства (Коротаев, Халтурина 2009). Предсказуемым образом вступление Словении в эти две организации произошло почти без каких-либо существенных затруднений и состоялось одновременно, в 2004 г. Так, что касается Евросоюза, то в 1996 г. Словения подала заявку на вступление, в 1998 г. начались переговоры о членстве, всего через год (в 1999 г.) страна стала ассоциированным членом ЕС, а в 2002 г. переговоры завершились. В 2003 г. прошел референдум, на котором 89,6 % голосовавших высказались за членство в Евросоюзе (Slove-nija... 2024). Для сравнения: Хорватия вступила в НАТО на пять лет позже Словении, а в Евросоюз – на девять лет позже.

Черногория стала третьей бывшей югославской республикой, вступившей в НАТО. Это произошло в июне 2017 г., через 11 лет после получения независимости в июне 2006 г., причем на фоне очень серьезного межнационального раскола. По опросу организации «Дамар» в 2016 г., 46,1 % граждан Черногории поддерживали вступление в НАТО, однако 38,9 % (в основном это черногорские сербы) выступили против членства, а еще 15 % не определились. Среди определившихся с выбором в случае проведения референдума за членство в НАТО проголосовали бы 54,5 % граждан, а против – 45,5 % (Damar… 2016).

Однако бывший президент Мило Джуканович (фактический правитель страны в 1998–2023 гг.) чрезвычайно активно проводил политику по вступлению в этот блок, используя мощную пропаганду, а также опираясь на поддержку возглавляемой им правящей Демократической партии социалистов (ДПС, до 1991 г. – Союз коммунистов Черногории) и большинства черногорцев по национальности – сторонников независимого развития страны и сближения с Западом. Среди причин поддержки НАТО, помимо желания пройти тот же путь, что и другие страны Восточной Европы, надежды на привлечение западных инвестиций и др., можно назвать также опасения заметной части черногорцев по национальности, подогретые пропагандой, что Сербия может помешать Черногории развиваться самостоятельно, так что в лице НАТО они надеются получить гарантии своей независимости. В апреле 2017 г. 46 депутатов черногорского парламента из 81, главным образом черногорцы по национальности, проголосовали за вступление страны в НАТО. Оппозиционный Демократический фронт, поддерживаемый преимущественно сербами, организовал протесты против вступления в этот блок, заявив, что «ни один черногорский серб» не поддерживает членство в НАТО, и требуя проведения референдума, от которого отказалась власть. Протесты поддержал и бывший черногорский президент Момир Булатович (1990–1998 гг.), обвинив НАТО в бом-бежках Черногории в 1999 г., а также в еще более мощной агрессии на Афганистан и Ирак (Crnogorska… 2018). Вступление в НАТО осложнило российско-черногорские отношения. Россия, как и черногорская оппозиция, выступала за проведение референдума по этому чувствительному вопросу, учитывая степень общественного раскола (Малик 2017).

После победы в августе 2020 г. на парламентских выборах сил, ориентированных на сближение с Сербией и правящей властью
А. Вучича, во главе с Демократическим фронтом и поражения
М. Джукановича на президентских выборах 2023 г. Черногория так и не решилась выйти из НАТО и ввела антироссийские санкции в 2022 г. Однако риторика многих представителей новой власти,
в особенности черногорского серба Андрии Мандича, ставшего спикером парламента, направлена резко против НАТО, которой они вменяют в вину бомбежки 1999 г. Также А. Мандич подчеркивает историческую дружбу Черногории с Россией (см.: Черногория… 2021).

Что касается отношения к Евросоюзу, опрос, проведенный в 2023 г., показал, что целых 76 % граждан поддерживают вступление в эту организацию, 14 % – против, а 10 % не определились, причем в случае референдума 84,9 % готовы проголосовать за вступление в ЕС и лишь 15,1 % – против (Istraživanje... 2023). Таким образом, поддержка вступления в Евросоюз продолжает оставаться на очень высоком уровне, и по этому вопросу в обществе не наблюдается такого сильного раскола, как по вопросу НАТО (данных по отдельным национальностям найти не удалось, однако вполне вероятно, что среди черногорских сербов значительная часть выступает против ЕС под влиянием евроскептичных настроений в Сербии). Черногория стала кандидатом на членство в Евросоюз еще в 2010 г. и в 2010-е гг. достаточно быстро продвигалась к членству, проводя соответствующие реформы. Однако интеграция в ЕС резко замедлилась после смены власти в 2020 г., что сопровождается охлаждением отношений с Хорватией и Боснией вследствие опрометчивых заявлений и шагов некоторых ведущих черногорских политиков. Хотя Черногория в плане прогресса на пути евроинтеграции по-прежнему значительно опережает, например, Сербию (Kovačević 2024).

Македония, которая с 2018 г. официально называется Северная Македония, вошла в НАТО в 2020 г. Этому предшествовал договор с Грецией от 2018 г., подписанный премьером Зораном Заевым (2017–2022 гг.) и подразумевавший смену названия страны с добав-лением к нему географического термина «Северная», чтобы оно от-личалось от названия древнегреческого царства и современной гре-ческой области Македония, после чего Греция прекратила блокиро-вать заявку соседней страны на вступление в НАТО. Договор и смену названия активно поддержали македонские албанцы, составляющие до 30 % населения страны. Однако славянские народы страны (македонцы по национальности, а также македонские сербы) в значительной части выступили против смены названия страны, восприняв это как удар по своему национальному достоинству и исторической памяти. Так, по опросу, проведенному в апреле 2018 г., целых 86,2 % македонских албанцев (но лишь 25,4 % македонцев по национальности) поддерживают принятие договора с Грецией и изменение названия страны. С другой стороны, 45,7 % македонцев и всего 2,7 % албанцев выступают против этого. Опрос также показал серьезные разногласия между крупнейшими политическими силами. Договор и новое название страны «Северная Македония» поддержали 88,6 % сторонников партии этнических албанцев «Демократический союз за интеграцию» (ДСИ), 73,6 % сторонников правящего на тот момент Социально-демократического союза Македонии (СДСМ), который возглавлял З. Заев (за СДСМ голосуют преимущественно македонцы по национальности, но также и определенная часть албанцев), однако лишь 6,7 % сторонников оппозиционной партии македонских националистов ВМРО-ДПМНЕ. При этом никто из опрошенных албанцев не выступил против, по сравнению с 13,4 % сторонников СДСМ и 68 % тех, кто поддерживает ВМРО-ДПМНЕ. В целом 79,9 % опрошенных граждан Македонии поддержали вступление страны в НАТО, а 80,4 % – в Евросоюз, в том числе 76,4 % македонцев и 93,3 % албанцев; против ЕС выступили соответственно 20,1 % и 1,8 % (Кржаловски 2018).

Среди македонских славян после 2018 г. постепенно стала снижаться поддержка Евросоюза и особенно НАТО – по их мнению, эти организации поддержали национальное унижение македонцев. Кроме того, важно отметить, что у множества македонцев по национальности есть родственники и друзья в Сербии, очень многие македонцы активно интересуются сербскими СМИ, а среди старшего поколения велики симпатии к президенту А. Вучичу. Тем самым взгляды сербов оказывают на них существенное влияние. Растущие в Сербии евроскептицизм и неприязнь к НАТО, очевидно, постепенно набирают силу и среди македонцев, хотя и с некоторым запозданием. Как отражение этих процессов, в республике резко упала поддержка самого З. Заева при росте популярности ВМРО-ДПМНЕ, настроенной на сближение с Сербией, чьи представители одержали победу на парламентских и президентских выборах
2024 г. и также поддерживают евроатлантическую интеграцию,
но без энтузиазма. Данные опроса, проведенного в мае 2023 г.
на фоне ускорения трансформации миропорядка, свидетельствуют о появлении серьезного раскола в македонском обществе по вопросу НАТО. Подавляющее большинство (85,1 %) албанцев, но только 48,9 % македонцев по национальности поддерживают членство страны в НАТО, а 11,1 % албанцев и 33,6 % македонцев выступают против. Лишь 44,6 % македонцев, по сравнению с 72,7 % албанцев, считают, что вступление в НАТО сделает страну более защищенной от внешних угроз. 54,8 % албанцев убеждены, что вступление в НАТО ускорит приближение страны к Евросоюзу, но 62,2 % македонцев с этим не согласны (Македонците… 2023).

Что касается Евросоюза, в 2022 г. большинство граждан по-прежнему поддерживают вступление в эту организацию, но лишь 48 % македонцев по национальности ожидают улучшения жизненного уровня после вступления (этот показатель среди них впервые упал ниже 50 %), по сравнению с 67 % албанцев и 69 % других национальных меньшинств (Одржана… 2022). По опросу 2023 г., поддержка членства в ЕАЭС во главе с Россией оказалась на уров-не 32 % – причем среди македонцев по национальности она гораздо выше (41 %), чем среди албанцев (12 %). Участникам интервью также был задан вопрос об украинском конфликте. 61 % македонцев по национальности и 28 % албанцев полностью или частично согласны с тем, что СВО началась из-за провокаций со стороны НАТО (Велиновска 2023). Северная Македония с 2005 г. является кандидатом на членство в Евросоюз, а в 2022 г. начались переговоры о вступлении.

В целом взгляды македонцев по национальности на геополитические процессы в современной Европе достаточно близки к взглядам сербов, по сравнению с другими народами бывшей Югославии. Правда, поддержка Евросоюза и особенно НАТО среди них значительно выше, чем среди сербов, но она в последние годы существенно снизилась, и эта тенденция, по всей вероятности, будет продолжаться и дальше.

Премьер самопровозглашенного Косово Альбин Курти в 2022 г. заявил о желании своей республики как можно скорее вступить в НАТО и Евросоюз, а в декабре даже подал заявку на членство в ЕС (Косово… 2022). Если в Сербии поддержка как НАТО, так и внешней политики США находится на крайне низком уровне, то в Косово – наоборот, на очень высоком. НАТО воспринимается косовскими албанцами как организация, которая, по их мнению, смогла остановить репрессии армии Милошевича против них в 1999 г. (разумеется, косовские сербы, бежавшие в Сербию, занимают противоположную позицию и обвиняют НАТО в попустительстве ра-
дикальной части албанских формирований, которые изгнали их из края в том же 1999 г.). Опрос общественного мнения в Косово в 2024 г. показал чрезвычайно высокую поддержку вступлению
в Евросоюз – 92 % и в НАТО – 94 %. Интересно, что 92 % опрошенных также поддержали активное участие женщин в политике (IRI… 2024). На территории Косово уже с 1999 г. находятся силы НАТО под названием KFOR, на которых официально возложена миротворческая миссия. Однако из-за непризнания Косово со стороны нескольких государств – членов этих организаций (в случае Евросоюза это Греция, Испания, Кипр, Румыния, Словакия), несмотря на покровительство и лоббирование крупных западных го-
сударств и на желание большинства косовских албанцев, шансы на вступление в ЕС и НАТО у Косово практически отсутствуют. Офи-циально руководящие органы Евросоюза поддерживают вступление Косово в свои ряды. В 2008 г., сразу после провозглашения независимости, ЕС отправил туда многочисленную (2 тыс. человек) миссию EULEX с официальной целью «помочь Косово обеспечить верховенство права», что встретило протест Сербии. В 2015 г. Косово подписало соглашение о стабилизации и ассоциации с ЕС. Однако при этом руководство Евросоюза так и не смогло убедить
пять собственных стран-членов, не признавших независимость края, изменить свое решение. Кроме того, ЕС не смог эффективно наладить диалог Белграда и Приштины и остановить растущую в последние годы напряженность между Сербией и Косово (см.: Lika, Reka 2021).

А. Курти рассчитывал ускорить процесс евроатлантических интеграций, попробовав вступить в другую европейскую структуру – Совет Европы (СЕ). Он надеялся на успех, поскольку 34 из 46 состоящих в СЕ стран признают независимость этой территории. Однако Косово получило отказ под предлогом того, что его власти отказались создавать Сообщество сербских муниципалитетов – автономную область для косовских сербов, проживающих на севере края. Лидеры Франции, Германии и Италии выступили с критикой косовских властей за отказ пойти на уступки по этому вопросу (Сысоев 2024).

Выводы

Процесс вступления стран бывшей Югославии в Евросоюз и НАТО охватывает более двух десятилетий, но за это время Западу не удалось ввести все страны региона в эти интеграционные объединения. И в Евросоюз, и в НАТО к настоящему времени вошли только две наиболее экономически развитые страны: Словения,
а вслед за ней Хорватия. В НАТО, но не в Евросоюз вошли Черногория и Северная Македония. Босния и Герцеговина глубоко расколота по вопросу членства в НАТО, что затормозило процесс ее вступления в эту организацию. Нежелание боснийских сербов всту-пать в НАТО, обусловленное историческими причинами, отвечает интересам России по снижению роли НАТО в Европе и усилению значения ООН, и в целом по формированию многополярного мира. Процесс вступления в Евросоюз имел как позитивные (особенно для инфраструктуры и отдельных отраслей экономики), так и определенные негативные последствия, которые часто усугублялись в случае одновременных усилений леволиберальных тенденций.

Если учесть категорическое нежелание сербов (в Сербии, Боснии и Герцеговине, Черногории) вступать в НАТО и отказ большинства их от поддержки вступления в Евросоюз в ситуации, когда большинство других балканских народов по-прежнему поддерживают ЕС и НАТО, то на фоне глобальной поляризации сил это означает, что на Балканах (как на уровне государств, так и в значительной степени на уровне обществ) фактически формируются два противоположных полюса: один – выраженно пророссийский, а дру-гой – выраженно прозападный. Позиция македонцев по национальности в этом плане постепенно приближается к позиции сербов,
с которыми они тесно сблизились еще во время социалистической Югославии. В случае дальнейшего обострения и затягивания глобального противостояния такая ситуация таит в себе риск возобновления вооруженных конфликтов в наиболее нестабильных и расколотых странах бывшей Югославии.

Литература

Азимов, А. 2017. Россия и Хорватия – 25 лет дипломатических отношений. Международная жизнь 13 июня. URL: https://interaffairs.ru/news/show/17808.

Велиновска, А. 2023. Европа во криза. Последиците врз јавното мислење во Северна Македонија. Скопје: Институт за демократија.

Гринин, Л. Е. 2023. Ускорение реконфигурации Мир-Системы в связи с СВО и возможные сценарии будущего. Статья 1. Как СВО влияет на реконфигурацию Мир-Системы. Век глобализации 2: 50–72. DOI: 10.30884/ vglob/2023.02.06.

Гринин, Л. Е., Гринин, А. Л. 2021. Глобализм против американизма. Часть первая. Как глобалисты истощают ресурсы США для построения нового глобального порядка. История и современность 2: 3–43. DOI: 10.30884/iis/2021.02.01.

Додик: ЕУ третира БиХ као неозбиљан пројекат и зато се стално испостављају нови услови. 2024. РТРС 3 октября. URL: https://www.rtrs.tv/vijesti/vijest.php?id=572901.

Додик оценил преимущества индивидуальных санкций США. 2024. РИА Новости 3 июня. URL: https://ria.ru/20240603/dodik-1950114731.html.

Еремин, Д.

2021. Хорватский вопрос и эволюция политической системы Боснии и Герцеговины в период стабилизации (1995–2004 гг.). Славянский альма-нах 1–2: 174–206. DOI: 10.31168/2073-2021.1-2.1.09.

2024. Евроатлантическая интеграция и проблема двусторонних отно-
шений с РФ во внешней политике Боснии и Герцеговины. Актуальные проблемы Европы 2(122): 202–224. DOI: 10.31249/ape/2024.02.11.

Кандель, П. Е. 2019. Босния и Герцеговина во время всеобщих выборов и после. Вестник ИЕ РАН 2: 73–78. DOI: 10.15211/vestnikieran
220197378.

Коротаев, А. В., Халтурина, Д. А. 2009. Современные тенденции мирового развития. М.: ЛИБРОКОМ/URSS.

Косово подало заявку на вступление в Евросоюз. 2022. РБК 15 декабря. URL: https://www.rbc.ru/politics/15/12/2022/639b7dfb9a794775ca9f29e2.

Кржаловски, А. 2018. Референдум 2018. Скопје: Македонски центар за меѓународна соработка.

Македонците и Албанците поделени во односот кон членството во НАТО. Плусинфо 18 июня. URL: https://plusinfo.mk/makedoncite-i-albancite-podeleni-vo-odnosot-kon-chlenstvoto-vo-nato-istrazhuva-e....

Малик, А. 2017. Черногория уходит в НАТО. Газета.ru 28 апреля. URL: https://www.gazeta.ru/politics/2017/04/28_a_10648847.shtml?updated.

Одржана конференцијата „Високи надежи и големи падови: ставови на граѓаните и граѓанските организации и ефекти од секторските работни групи“. 2022. Дијалог кон ЕУ 23 мая. URL: https://dijalogkoneu.mk/8746.

Пивоваренко, А.

2016. Гл. 20. Военно-политические аспекты сближения Республики Хорватия с НАТО. В: Никифоров, К. В. (отв. ред.), Между Москвой и Брюсселем. М.: Ин-т славяноведения РАН. С. 278–298.

2017. Хорватия: история, политика, идеология. Конец XX – начало XXI в. М.: Ин-т славяноведения РАН.

Секулич, М. 2019. Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина. М.: АНО ЦСОиП.

Сысоев, Г. 2024. Косово осталось без Совета Европы. Коммерсантъ 20 мая. URL: https://www.kommersant.ru/doc/6712385.

Ткачук, А. 2024. Почему Хорватия отказалась отправлять свои войска на Украину. Абзац медиа 3 сентября. URL: https://absatz.media/news/ 92651-pochemu-horvatiya-otkazalas-otpravlyat-svoi-vojska-na-ukrainu.

Черногория: предательство Кривокапича санкционировано Западом – интервью. 2021. EurAsia Daily 6 августа. URL: https://eadaily.com/ru/news/2021/08/06/chernogoriya-predatelstvo-krivokapicha-sankcionirovano-zapadom-intervyu.

Энтина, Е. Г. (ред.). 2024. Долгое эхо 1999. М.: Зебра Е.

Bašić K., Malović M. 2022. Prostorna dimenzija depopulacije Hrvata u Bosni i Hercegovini. Geoadria 2(27): 147–184. DOI: 10.15291/geoadria.3905.

Cooperman, A., Sahgal, N., Schiller, A. 2017. Religious Belief and National Belonging in Central and Eastern Europe. Washington, D. C.: Pew Research Center. 175 p.

Crnogorska skupština jednoglasno za ulazak u NATO, opozicija protestuje na ulicama (video). 2018. Blic April 28. URL: https://www.blic.rs/vesti/svet/crnogorska-skupstina-jednoglasno-za-ulazak-u-nato-opozicija-protestuje-na-ulicama/pbt1l4c.

Čović: Komšić je marioneta, Dodik vodi ka Evropi. 2018. Srna October 22. URL: https://srpskainfo.com/covic-komsic-je-marioneta-dodik-vodi-ka-evropi/.

Damar: Za NATO 46,1 odsto građana Crne Gore. 2016. CDM July 6. URL: https://www.cdm.me/politika/damar-za-nato-461-odsto-gradana-crne-gore/.

Dodik: Istorijske činjenice su nepobitne – do maja 1944. godine 2,5 odsto muslimana bilo u partizanima. 2023. RTRS November 16. URL: https://lat.rtrs.tv/vijesti/vijest.php?id=534225.

EU uložila više od 3,5 milijardi eura u BiH, a i dalje smo među najsiromašnijim u Evropi. 2021. Fokus October 2. URL: https://www.fokus.ba/vijesti/bih/eu-ulozila-vise-od-35-milijardi-eura-u-bih-a-i-dalje-smo-medju-najsiromasnijim-u-evropi/2162044/.

Franjić, D. 2024. Andrija Hebrang eksluzivno za Croniku o danima uz Tuđmana, padu Vukovara, pozadini dolaska Andreja Plenkovića na čelo HDZ-a i promjeni Hrvatske, djetinjstvu i potrazi za očevim grobom. Cronika September 1. URL: https://cronika.hr/istaknuto/2024/andrija-hebrang-eksluzivno-za-croniku-o-danima-uz-tudmana-padu-vukovara-pozadini-dolaska-andreja-plenkovica-na-celo-hdz-a-i-promjeni-hrvatske-djetinjstvu-i-potrazi-za-ocevim-grobom/.

Halilović: Ako se i danas ne prihvata genocid, mogao bi ponoviti na ovom prostoru; Lavić: Srbija vrlo pokvareno... 2024. Faktor May 26. URL: https://faktor.ba/bosna-i-hercegovina/aktuelno/halilovic-ako-se-i-danas-ne-prihvata-genocid-mogao-bi....

Hebrang, A.

2013. Zločini nad civilima u srpsko-crnogorskoj agresiji na Republiku Hrvatsku. Zagreb: Udruga hrvatskih liječnika-dragovoljaca 1990–1991; Zadar: Ogranak Matice hrvatske u Zadru.

2014. Perković i njegovi udbaši nisu bili nikakvi borci za Hrvatsku. Portal hrvatskoga kulturnog vijeća January 14. URL: https://www.hkv.hr/hrvatski-tjednik/16730-a-hebrang-perkovic-i-njegovi-udbasi-nisu-bili-nikakvi-borc....

Hrvatska udjelom duga u BDP-u znatno ispod europskog prosjeka i na kraju 2023. 2024. Tportal April 22. URL: https://www.tportal.hr/biznis/clanak/hrvatska-udjelom-duga-u-bdp-u-znatno-ispod-europskog-prosjeka-i-na-kraju-2023-20240422?meta_refresh=1.

IRI survey: Kosovo citizens worried about increasing tensions with Serbia, want EU and NATO membership. Telegrafi October 8. URL: https://telegrafi.com/en/sondazhi-iri-kosovaret-ne-shumice-e-duan-anetaresimin-ne-dhe-nato-shqeteson-serbia/.

Istraživanje: Rekordna podrška članstvu Crne Gore u EU. 2023. Al Jazeera Balkans 18 May. URL: https://balkans.aljazeera.net/news/balkan/2023/5/18/istrazivanje-rekordna-podrska-clanstvu-crne-gore-u-eu-u.

Istraživanje: Srbi za nezavisnost RS-a, Bošnjaci za centraliziranu BiH, Hrvati žele treći entitet. 2013. Nezavisni Kalesijski Portal November 11. URL: https://www.nkp.ba/istrazivanje-srbi-za-nezavisnost-rs-a-bosnjaci-za-centraliziranu-bih-hrvati-zele-treci-entitet/.

Ivković Novokmet, О. 2018. Prije pet godina ušli smo u Europsku uniju. Je li vrijedilo? Index June 30. URL: https://www.index.hr/vijesti/clanak/prije-pet-godina-usli-smo-u-europsku-uniju-je-li-vrijedilo/20077....

Јоксимовић, Н. 2024. Српска прихвата руку са Истока: У Бриселу јури шаргарепу, а у Белорусији је чека – пријатељ. Sputnik Србија 19 фев-
раля. URL: https://sputnikportal.rs/20240219/srpska-prihvata-ruku-sa-istoka-u-briselu-juri-sargarepu-a-u-beloru....

Jović, D. 2012. Hrvatski referendum o članstvu u Europskoj uniji i njegove posljedice za smanjeni Zapadni Balkan. Anali Hrvatskog politološkog društva: časopis za politologiju 1(9): 163–182.

Jurčić, Lj. 2023. Europska Unija i Republika Hrvatska. In: Tomljanović, M., Host, A. (eds.), Deset godina Republike Hrvatske kao članice EU-a: stanje
i perspective. Rijeka: Sveučilište u Rijeci, Ekonomski fakultet. Pp. 11–22.

Kako su Bošnjaci (opet) izabrali hrvatskog predstavnika u Predsjedništvu BiH? 2018. Index October 8. URL: https://www.index.hr/vijesti/clanak/kako-su-bosnjaci-opet-izabrali-hrvatskog-predstavnika-u-predsjed...
06.aspx.

Koliko Bošnjaci, Srbi i Hrvati žele u NATO i EU, a koliko ne. 2024. BH1 May 16. URL: https://bh1.ba/koliko-bosnjaci-srbi-i-hrvati-zele-u-nato-i-eu-a-koliko-ne/.

Korda, Z. 2020. Provjerili smo koliko Hrvatska dobiva, a koliko uplaćuje u europski proračun i što nas čeka u budućnosti. Tportal December 15. URL: https://www.tportal.hr/biznis/clanak/provjerili-smo-koliko-hrvatska-dobiva-a-koliko-uplacuje-u-europ....

Kovačević, N. 2024. Ima li Crna Gora razloga za slavlje nakon dobijanja pozitivnog IBAR-a. Patria June 27. URL: https://nap.ba/post/822163/ima-li-crna-gora-razloga-za-slavlje-nakon-dobijanja-pozitivnog-ibar-a.

Krešić, Z. 2024. Hrvati najviše vjeruju Čoviću, Bošnjaci Komšiću, Srbi Dodiku, a većina želi članstvo u EU i NATO-u. Večernji list BiH May 27. URL: https://www.vecernji.ba/vijesti/hrvati-najvise-vjeruju-covicu-bosnjaci-komsicu-srbi-dodiku-a-vecina-....

Kunda, I. 2021. Experiences and Challenges of Croatia as EU Member State. In: Kellerhals, A., Baumgartner, T. (eds.), Current Challenges of Euro-
pean Integration. 12th Network Europe Conference, 9–10 November 2020. Zurich: EIZ Publishing. Pp. 61-80.

Lika, L., Reka, B. 2021. The European Union's Relations with the Republic of Kosovo. In: In Hajrullahu, A., Vukpalaj, A. (eds.), Forging Kosovo: Between Dependence, Independence, and Interdependence. Bern: Peter Lang. Pp. 229–250.

Marijan: Hrvatska je spasila BiH u ključnim trenutcima rata. 2024. Hrvatski medijski servis June 1. URL: https://hms.ba/marijan-hrvatska-je-spasila-bih-u-kljucnim-trenutcima-rata/.

Milanović sve popularniji, sve više ljudi misli da RH ide u krivom smjeru. 2024. Index October 6. URL: https://www.index.hr/vijesti/clanak/novo-ist-razivanje-milanovic-sve-popularniji/2604481.aspx.

Mujanović, J. 2023. Interview – Jasmin Mujanović. E-International Relations January 27. URL: https://www.e-ir.info/2023/01/27/interview-jasmin-mujanovic/.

Na prvoj crti 63: Andrija Hebrang. 2014. Youtube November 1. URL: https://www.youtube.com/watch?v=hPhw764yEcg.

Nazor, A. 2011. Velikosrpska agresija na Hrvatsku 1990-ih. Zagreb: Hrvatski memorijalno-dokumentacijski centar Domovinskog rata.

Pavković, M. 2021. Prof. dr. sc. Andrija Hebrang: Branitelji nisu pitali za cijenu svojega zdravlja! Kamenjar September 26. URL: https://kamenjar.com/prof-dr-sc-andrija-hebrang-branitelji-nisu-pitali-za-cijenu-svojega-zdravlja/.

Polović, J. 2013. Utjecaj međunarodnih aktera na procese demokratizacije država Zapadnog Balkana s posebnim osvrtom na Hrvatsku. Međunarodne studije 1(13): 9–31.

Press klub Tihomira Dujmovica – Andrija Hebrang. 2021. Youtube April 8. URL: https://www.youtube.com/watch?v=KDPdCvbUoto.

Rupčić, V. 2010. Za ulazak u EU svi bh. građani, NATO i OHR podijelili mišljenja. Večernji list BiH 25 May. URL: https://www.vecernji.ba/za-ulazak-u-eu-svi-bh-gradjani-nato-i-ohr-podijelili-misljenja-145745.

Sarajevu dvostruko više novca nego županijama s hrvatskom većinom. 2019. Vrisak.info January 21. URL: https://www.vrisak.info/gospodarstvo/sarajevu-dvostruko-vise-novca-nego-zupanijama-s-hrvatskom-vecinom/.

Slovenija v EU. 2024. Predstavništvo Evropske komisije v Sloveniji. URL: https://slovenia.representation.ec.europa.eu/o-nas/casovnica-slovenije-v-eu_sl.

Stupar, Z. 2012. Hrvoje Hitrec: ‘Milanović je arogantni skojevac zadužen za izgovaranje besmislenih rečenica’. Dnevno September 19. URL: https://www.dnevno.hr/vijesti/hrvatska/hrvoje-hitrec-milanovic-je-arogantni-skojevac-zaduzen-za-izgovaranje-....

Šurlan, S. 2017. Dr Čedomir Antić za Glas Srpske: Hrvatska izvršila agresiju i na Srbe i na Bošnjake. Глас Српске December 1. URL: https://www.glassrpske.com/lat/novosti/vijesti_dana/dr-cedomir-antic-za-glas-srske-hrvatska-izvrsila-agresij....

Sušić, O. 2023. Bošnjačko NE ustaškim zločinima. Stav August 14. URL: https://stav.ba/vijest/bosnjacko-ne-ustaskim-zlocinima/19107.

World Bank. 2024. GDP per capita, PPP (constant 2021 international $). Washington, DC: World Bank, Electronic Version. URL: https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDP.PCAP.PP.KD.

Žestoka rasprava u studiju N1 o izjavi Bakira Izetbegovića. 2017. N1 BiH November 18. URL: https://n1info.ba/vijesti/a227534-zestoka-rasprava-u-studiju-n1-o-izjavi-bakira-izetbegovica/.

---

[*] Исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2024 г. при поддержке Российского научного фонда (проект
№ 23-18-00535 «Борьба за новый мировой порядок и усиление дестабилизационных процессов в Мир-Системе»).

Первую часть статьи см.: Ходунов, А. С. 2024. Особенности евроатлантической интеграции республик бывшей Югославии на фоне трансформации мирового порядка. Часть первая. Сербия. История и современность 4: 13–34. DOI: 10.30884/ iis/2024.04.02.

Для цитирования: Ходунов, А. С. 2025. Особенности евроатлантической интеграции республик бывшей Югославии на фоне трансформации мирового порядка. Часть 2. Хорватия, Босния и Герцеговина. История и современность 2: 96–131. DOI: 10.30884/iis/2025.02.06.

For citation: Khodunov, A. S. 2025. The Peculiarities of Euro-Atlantic Integration of the Republics of Former Yugoslavia against the Background of the Transformation
of the World Order. Part two. Croatia, Bosnia and Herzegovina. Istoriya i sovremennost’ = History and Modernity 2: 96–131 (in Russian). DOI: 10.30884/iis/ 2025.02.06.